Гидеон Плениш
Шрифт:
Были в ее компании весельчаки и кутилы, были тощие надменные юноши в очках, но все они только и делали, что слушали патефон да болтали с Кэрри о людях, о которых доктор и понятия не имел: Орсон Уэллес, [138] Барток, [139] Хиндемит, [140] Георг Гросс, [141] Эрскин Колдуэлл, Шостакович. Некоторые из ее друзей любили выпить, как подобает всякому молодому человеку, другие же в рот не брали спиртного, и, что казалось совсем уже непонятным, к числу последних принадлежала сама Кэрри.
138
Уэллес,
139
Барток, Бела (1881–1945) — венгерский композитор и музыкант, последние годы жизни находился в эмиграции в США.
140
Хиндемит, Пауль (1895–1963) — немецкий композитор.
141
Гросс, Георг (1893–1959) — немецкий художник-экспрессионист, антимилитарист; подвергнутый травле нацистами, эмигрировал в США.
Он твердил себе, что вовсе не желает видеть дочь пьяной, но все же не любил ловить ее взгляд на себе и Пиони, когда они коротали вечерок за коктейлями, вспоминая слышанные за день новые анекдоты. Его выводило из себя, когда Кэрри, девушка, в общем, вежливая, спокойно называла их пережитками эры Бурливой Молодежи, которая представлялась ей чем-то устарелым и смешным, вроде мистера Гладстона [142] или моды на голландские тюльпаны.
Он больше не пытался оказывать услуги ее молодым людям, сообщая им ценные секретные сведения о международном положении в 1941 году и о тайных планах поверженной Франции. Все они — тощие интеллигенты и толстые озорники — считали, что рано или поздно пойдут воевать, и находили, что это в порядке вещей; они не одобряли гитлеризма и со знанием дела беседовали о «спитфайрах» и «мессершмиттах». Но когда он, директор-распорядитель ДДД, принимался подробно и вдохновенно толковать им о том, что будет делать Уинстон Черчилль через два года, они просто не слушали, хотя на его платных лекциях дамы в самых дорогих туалетах в среднем дважды в неделю аплодировали ему за те же откровения.
142
Гладстон, Уильям Юарт (1809–1898) — английский государственный деятель, лидер либеральной партии, трижды был премьер-министром.
«Бывают дни, — вздыхал директор-распорядитель, — когда мне хочется отказаться от руководства демократической мыслью и снова стать простым преподавателем колледжа».
В это утро он читал заголовки военных сообщений своей дочке Кэрри, которая уже прочла их полчаса назад, пока не появилась Пиони, очаровательная и женственная в нежно-розовом пеньюаре с кружевами. Появилась и заворковала:
— Все в сборе? А я что-то совсем разучилась вставать по утрам. Ну и потанцевала же я вчера с Гарри Хомуордом и Шерри Белденом, пока ты бездельничал в Вашингтоне. Что это, клубники сегодня нет?
Почти до самой конторы он ехал на метро, жалея, что ему не по средствам лимузин, который избавил бы его от давки среди жующих резину клерков. Но все его достоинство вернулось к нему, пока он шел пешком последний квартал до Динамо Демократических Директив, занимавшего целиком солидное старое здание на одной из Тридцатых улиц.
Контора братства Блаженны Дающие напоминала склад, заваленный кипами брошюр; Хескетовский институт был мрачен. Каждый Сам Себе и логово Гисхорна похожи на крошечные ячейки в стальном улье. Но помещение ДДД дышало гордостью и благодушием, как и его директор — изысканный доктор Плениш.
Словно современный султан, входящий в свой сераль, он был встречен в вестибюле приветствиями клерка по приему посетителей — миссис Этель Хеннесси, бестелесной особы в водевильных очках. Стол ее помещался у подножия лестницы, а обязанности состояли в том, чтобы вежливо отваживать любознательных посетителей. В ДДД не желали видеть новые лица, если за этими лицами не угадывался чек или смета
Кроме вестибюля, на первом этаже были расположены зал заседаний и библиотека, в прежнее время — столовая и гостиная старого особняка. В библиотеке висели портреты полковника Мардука и губернатора Близзарда, а также имелось несколько книг.
Весь подвальный этаж, за вычетом котельной, был предоставлен женщинам — служащим и друзьям ДДД. Здесь пахло школой стенографии, закусочной и парикмахерской. Ни один мужчина не заглядывал сюда, чтобы навести порядок, и комнаты являли сплошное нагромождение зонтиков, ярких рабочих халатов, кофейных мельниц, чайников и губной помады.
Впрочем, и все здание представляло собой женское царство. На двух с половиной мужчин здесь приходилось пятьдесят женщин.
Кроме доктора, в ДДД работал еще человек по имени Карлейль Веспер, худой, неказистый и забитый клерк, который числился управляющим конторой, — этот шел за полмужчины; затем пресс-агент Джулиус Магун, предприимчивый субъект, проводивший здесь лишь половину служебного дня; доктор Тэтли — бледная личность, выполнявшая исследовательскую работу, и Фриц Гендель-наблюдатель, в чьи обязанности входило пробираться на тайные сборища, происходившие на улицах Иорквилла перед носом всего лишь у десятка полисменов, и прослушав речи горластых нацистов, докладывать по начальству, что в выступлениях ораторов, по его наблюдениям, ощущается легкий антисемитский душок. Он и Тэтли проводили в конторе не более четверти служебного времени. Итого постоянно присутствующих мужчин — два с половиной.
А вокруг них роем кружились, льстили им, выслушивали их шутки, наливали им воду в графин, писали под их диктовку письма, по-матерински заботились о них, втайне надеясь удостоиться их отеческих за- (бот, бесчисленные женщины: миссис Хеннесси — клерк по приему посетителей, Бонни Попик — толстенькая и безмерно преданная личная секретарша доктора Плениша, похожая на Пиони, только посмуглее, и три девушки, почти неотличимые одна от другой, — Флод Стэнсбери, Сыо Мэйпл и Адель Клейн, которые не покладая рук стучали на машинке, регистрировали письма, складывали и засовывали в конверты циркуляры ДДД, обслуживали коммутатор, записывали номера телефонов и врали посетителям, когда миссис Хеннесси уходила завтракать, боготворили доктора Плениша, жалели мистера Веспера, увертывались от рук мистера Магуна, а придя домой, хвастались, что своими глазами видели полковника Мардука, или губернатора Близзарда, или миссис Уинифрид Хомуорд.
Весь день они порхали вокруг доктора Плениша, как стайка горлиц, внушая ему, что он самый мудрый и самый симпатичный благодетель человечества со времени Гарун-аль-Рашида. А весь вечер вокруг него увивались Пиони и дебелая кухарка, и единственной каплей дегтя в бочке меда была Кэрри.
Кроме постоянного штата ДДД, надписыванием конвертов и складыванием циркуляров занимались от шести до шестидесяти сотрудниц, работавших бесплатно и по доброй воле; все это были богатые женщины, ибо возиться с женщинами небогатыми у доктора Плениша не было ни времени, ни охоты. Их гнало сюда смутное, неопределенное желание приносить пользу, и их принимали не потому, что они справлялись с работой лучше платных служащих, а потому, что проработав некоторое время и ощутив себя участницами общественно полезного дела, от 37 до 54 процентов этих добрых женщин (по данным доктора Гэгли) начинали жертвовать деньги на ДДД. Ввиду этого все старались им помочь и были с ними очень, очень любезны.
Бодрым шагом хирурга, совершающего обход, своей больницы, доктор Плениш поднялся на третий этаж, где в просторной комнате под самой крышей работали все женщины, кроме мисс Попик и миссис Хеннесси, где Магун, Тэтли и Гендель изредка присаживались за свои неприбранные столы и где Карлейль Веспер без особого проку наблюдал за сотрудниками из конурки площадью семь на семь футов.
Доктор щедро излучал веселье и благодушие.
— Здравствуйте, здравствуйте, друзья! — вскричал он и даже несчастному Весперу, который до смерти ему надоел, снисходительно бросил:-Хорошая погодка для декабря месяца, Карлейль.