Гидра-2. Криминальные истории 60-х
Шрифт:
Иван посмотрел на следователя.
— Я не воровал никаких баранов и ничего об этом не знаю.
— Ты говоришь не то. Тебе надо все рассказать, все, что знаешь. Все подозрения падают на тебя, и не просто подозрения, а установлено, что ты воровал. С кем, один или вместе со своими компаньонами? Будешь молчать — осудят одного за кражу трех баранов. Это дело серьезное. Ты говоришь, не воровал, тогда расскажи, кто воровал. Может, действительно ты не виноват. Тогда кто виноват, кто вор? Рассказывай, говори. Пойми меня правильно. Моя задача — разобраться в деле и привлечь виновных к ответственности, наказать их. Я не был там во время совершения преступления и сужу о событиях только на основании доказательств, собранных в процессе следствия. Доказательства против тебя. Их достаточно, чтобы привлечь тебя к уголовной
Ивана увели обратно в камеру. Он сел на нары и долго никак не мог сообразить, что происходит. Слова следователя привели его в крайнее замешательство и растерянность. «Ведь могут посадить, могут посадить, — сверлила мозг мысль. — А за что? Ведь я же не воровал».
Это Николай с Петром воровали. Иван заподозрил это, когда однажды утром увидел в сенях зарезанного барана. Петр сказал, что этого барана им дал председатель на еду. А стоимость его вычтут из зарплаты. Иван сказал тогда, что дают мясо обычное, а не полностью барана.
— Что ты пристал, — ответил ему Петр, — целый, не целый. Ешь, и все. Не твое дело, какого барана дал председатель.
Потом появился второй баран. И опять в шкуре. Утром Петр и Николай ободрали его.
— Шкуры сдадим в колхоз, — сказал при этом Петр.
Петра Иван знал с детства. Они жили в одной деревне и учились в одной школе. Еще в школе Петр подрался, ударил парня ножом, и его посадили. Иван в это время закончил школу, отслужил в армии и вернулся домой. Родители его переехали на центральную усадьбу совхоза, расположенную на окраине города. Иван стал городским. Работал в совхозных мастерских слесарем. Однажды его встретил Петр. Он теперь жил в городе, работал грузчиком в магазине. Они разговорились. Иван сказал, что он собирается жениться. Петр предложил Ивану поехать в колхоз проводить электролинию.
— Зашибем деньгу, знаешь. Хватит тебе и на свадьбу, и на мебель, и на тряпки. Лето поработаем — и все в порядке. А в этих мастерских ты ни фига не заработаешь.
Ивану приходилось в совхозе проводить электролинии, и он знал эту работу и согласился. Вскоре он уволился из совхоза, и они втроем поехали в колхоз. Третьим с ними был знакомый Петра — Николай. Иван познакомился с ним в дороге. В колхозе они заключили договор по паспорту Ивана и стали работать. Петр и Николай работали плохо. Ивану приходилось много делать самому. Вечерами они уходили в клуб. Иван оставался дома, читал учебники, готовился в школу совхозных механизаторов. В выходные уезжал в город к Гале. Петр нередко приносил водку, и они с Николаем ее распивали. Выпивал с ними и Иван. Так случилось в тот последний вечер. Утомленный тяжелой дневной работой, Иван сразу уснул. Что делали Николай и Петр, он не знал. Когда его разбудил участковый уполномоченный их не было. Почему на его плаще баранья кровь? Петр надевал иногда плащ Ивана. Может быть, он в его плаще и воровал баранов? Навоз на сапогах мог оказаться, когда они заходили на овчарню по просьбе Петра. Он хотел посмотреть на «овечек», они ему «нравились».
«Да, история, — подводя итоги, подумал Иван. — Милиция вряд ли сможет найти Петра и Николая. Ищи ветра в поле. Кто может знать, куда они подались». Иван знал, что Петр обязательно заедет к своей знакомой, «шалаве», как называл ее Петр. Почему он ее так звал, Иван не знал. Имя ее было Маргарита. Иван бывал у нее вместе с Петром до отъезда в колхоз. Петр, конечно, там. Где ему больше быть? К матери в деревню он не поедет. Встретиться бы с Петром да спросить его: как на моем плаще оказалась кровь? И почему он говорил, что баранов дал председатель, хотя бараны ворованные? Почему он так говорил? «Набить бы ему морду за это, — зло подумал Иван. — А с какой стати я должен отвечать за них? Их не найдут — посадят меня как вора? Я — вор! — Иван даже вспотел от этой мысли. — Но я же не вор. Я не брал эту скотину. Да, я ел ее мясо. Но не знал, что оно ворованное. Хотя, конечно, подозрения были, что здесь не чисто. Хотел спросить председателя, но не мог застать в конторе. Следователь сказал — могут посадить. Статья восемьдесят девятая, часть вторая, как он сказал, гласит — до шести лет лишения свободы. Значит, меня могут посадить на шесть лет? — Иван от возбуждения встал и начал ходить по камере. — А за что шесть лет? Что сделал? Что? Петр крал — пусть и отвечает. Он втянул меня во всю эту историю! Говорила мне мать: “Не езди с Петром. Он уже был судим. Он — опасный человек. Не стоит с ним связываться. А на свадьбу денег найдем”. Права была мать. На кой черт я связался с этим уголовником? Вот и довел он меня до суда. Надо поговорить со следователем. Надо, пока не поздно, пока не арестовал прокурор. Если прокурор наложит резолюцию, то все — не выбраться. Засудят тогда к лишению свободы. Надо поговорить со следователем». Иван постучал кулаком в дверь. Она глухо загудела. Открылось окошко в двери, появилось лицо охранника.
— Чего надо? — спросил он.
— Извините. Я со следователем хочу поговорить.
— Какой вежливый, — сказал охранник. — Сейчас сообщу. Жди.
Окошко захлопнулось.
«Расскажу ему все, как было, а там пусть разбирается сам», — решил Иван и стал ждать.
Вскоре его пригласили к следователю. Когда Иван вошел в кабинет, следователь сидел за столом и курил. Спокойно посмотрев на Ивана, он сказал:
— Так что ты мне хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что баранов я не воровал. Но я расскажу все, что знаю.
И Иван рассказал все о том, как попал в колхоз, как могла оказаться на его плаще кровь, а на сапогах навоз, рассказал о Петре и о Николае, о том, где может быть Петр. В процессе рассказа следователь сидел спокойно, смотрел в окно, курил. И было непонятно, интересует его это или нет. Когда Иван закончил, следователь дал ему бланк протокола, посадил за стол.
— Напиши все, что ты рассказал.
Иван писал долго и много. Написав, передал следователю. Тот прочитал и спокойно сказал:
— Проверим.
«Он мне не поверил, — думал Иван, когда опять оказался в камере. — Не поверил. Ну и пусть. Это его дело. Я все сказал, все. Пусть разбирается».
На следующий день рано утром следователь вызвал Ивана. Сердце его екнуло, когда дежурный милиционер, отперев дверь камеры, сказал:
— К следователю.
«Что бы это значило? Зачем я ему так рано? Может, выпустят? — шевельнулась слабая надежда. — Держи карман шире. Выпустят. Теперь отсюда выпустят только в тюрьму. Прокурор, наверное, уже наложил резолюцию. А может, нашли Петра? Наверное, на очную ставку ведут. Как настоящего преступника. А ладно, посмотрим, что будет, то будет. Я все сказал, всю правду. А они пусть разбираются».
Следователь выглядел утомленным и хмурым. Казалось, что он не выспался или вообще не ложился спать.
— Садись, — сказал он, как только Иван вошел в кабинет. Дал ему листок бумаги. — Читай.
Иван начал читать. «Подписка о невыезде». В ней говорилось о том, что Иван обязуется никуда не отлучаться с места свого жительства без разрешения следователя, а в случае отъезда сообщать следователю.
Прочитав, Иван непонимающе посмотрел на следователя.
— Прочитал? Подпиши внизу, — сказал тот и дал Ивану ручку. Иван расписался. — Тебя отпускаю домой. На место твоего постоянного жительства. Без моего разрешения — никуда. Если вздумаешь куда-то поехать — сообщи. Ясно? Ну все. До свидания.
Иван от неожиданности онемел. Так, не сказав ни слова, он вышел из кабинета. Дежурный под расписку выдал его вещи, и Иван оказался на улице. В голове не было никаких мыслей.
После полутемной, мрачной камеры улица казалась светлой, широкой, праздничной. Светило утреннее солнце. Спешили редкие прохожие. Дворник мел тротуар. Ивану казалось, что ноги сами несут его по земле.
Когда Иван прошел до конца улицы, вышел на сквер, он почувствовал слабость в ногах, во всем теле и опустился на скамейку. Дрожащими руками зажег сигарету, затянулся, посмотрел на чистое утреннее небо. С реки донесся гудок парохода.