Гидра
Шрифт:
Дверь распахнулась и вошла куча народу.
4.
Из наших были Вера, Айдия, Люба, Ботана, Злата. Из пятого курса был Амо, тот красивый парень, который помог мне встать на лестнице, ещё парни и девчонки, я их знаю только в лицо. Были с третьего курса, немного малых.
– Мы решили зайти ко всем, кто пострадал во имя общего блага, – сказала Айдия.
– Я слышала, ты тоже пострадала. Материально.
– Ради общественных интересов я готова пойти на жертву.
Айдия сказала что-то ещё, но мне было не до неё. Я увидела, что к тому, красивому парню подошла Вера, глазами указала на меня и что-то шепнула.
– Тебя зовут Фрида?
– Да, – ответила я и покрылась красным, потому что мне было неловко находиться под его взглядом.
– А меня Амо.
– Очень приятно.
Я пыталась улыбаться так, как улыбалась на нашей последней фотографии курса. Я там здорово вышла. Я хотела что-то сказать, но меня опередила Люба.
– Мы тут тебе принесли конфеты и сок. Не обижайся на нас. В конце концов, так для всех лучше. Ладненько?
Люба была очень красивой и нежной. Натуральная блондинка с глазами абсолютно неземного цвета. Нечто среднее между голубым и зелёным. Кроткая, скромная. Она всем нравилась. И мне, конечно, тоже. У нас в группе не было ни одной, самой прожжённой сплетницы, которая бы что-то плохое могла сказать о Любе. Её было простить легче, чем любимую подругу Виту и я, легко, как будто ничего и не было, ответила:
– Не парься, я уже забыла.
Ребята сели вокруг моей кровати.
– Это что, у нас вообще жесткач был, – сказала девушка с пятого курса. Я не помню, как её зовут, – Прилепили к тумбочке миллион. Наши ботинки прилепили к длиннющей беговой дорожке. Дорожка медленно отъезжает. Задание – держать миллион и не отпускать. До половины дорожки выдержали все, хоть руки и растянуло. Мне, кстати, тоже растянуло, мне их откорректировали. Когда остаётся одна четверть до конца, Влад, бил всех по рукам. Кто отпускал – тому повезло. Остальным руки поотрывало. Сейчас здесь лежат.
– Что ж вы это позволили?
– Так он же сказал, кто до конца дорожки не отпустит миллион, с ним домой и уйдёт.
– И кто ушёл с миллионом?
– Никто.
– А руки половине поотрывало?
– Так их же прикрепят.
– Но они теперь будут отваливаться всю жизнь.
Вера вскочила:
– Этот человек будет гореть в аду.
– Ты думаешь, ад существует? – испуганно спросила Люба.
– Конечно. И горят там вечно. В огне, который отличается от нашего огня, как нарисованный от обычного.
– Ада не может быть, – вставила Ботана, – По законам физики никто не смог бы жить при температуре, которая внутри Земли, к тому же, с момента появления первого человека, по сегодняшний день слишком много людей совершили преступления. Ад бы переполнился.
– Если ты так говоришь, и ты будешь гореть в аду. Там сидит дьявол и всех бьёт раскалёнными железными прутьями. Его слуги, черти, заковывают непослушные души в кандалы и заставляют работать, а тех, кто плохо работает, бьют плетьми. И тебя будут бить, если ты не веришь в ад.
Ботана задумалась:
– Хотя это невозможно, кто знает? Я верю в ад. Просто мне же никто не показывал его фотографии. Как я могу знать наверняка…
Я тоже задумалась. Лучше верить в ад, чем не верить. А вдруг, окажется, что он есть, и меня, за то, что я не верю в него, туда кинут. На фиг, на фиг.
– Вера, я одного не пойму. А что они им говорят? – спросила я.
– То есть?
– Что бы держать кого-то целую вечность там, где очень горячий огонь, где его бьют и заставляют работать, надо что-то говорить, чтобы они не сбежали.
– От туда невозможно сбежать.
– Вера, у них целая вечность. За это время можно вырыть туннель, разбить цепи, подкупить кого-нибудь. Почему они там сидят? Что им говорят?
– Говорят, что при жизни они были неправедные и злые, Бог распорядился их наказать, поэтому они в аду.
– Дьявол, которого Бог заточил в эту жуткую камеру, будет ссылаться на его авторитет?
– Наверное, им говорят, что когда это всё закончится, они получат кучу денег, – предложила Злата.
– Злата, это никогда не закончится. Это ад. Это вечность, – ответила Вера.
– А знаете, что они говорят, – вставила я, – нам вот что, говорят, в универе и общежитиях? «Если будете делать то и то, мы вас выгоним». Наверное, им говорят то же, пугают ещё худшим адом.
– А я думаю, всё совсем по-другому. Если они там сидят вечность, из ада выбраться реально нельзя, – сказала Ботана.
– Да можно, отовсюду выбраться можно, если ты хочешь.
– Если ты – это ты, а не клетка в организме. Вот представь, у тебя в организме какой-нибудь клетке не нравиться, например, не хватает питания. Что она сделает?
– Перестанет работать.
– Этого она не может. Если она перестанет работать, ей вообще ничего не достанется, и она умрёт. Клетка может только умереть. А в аду умереть невозможно.
Девчонки ещё о чём-то говорили, а мой взгляд остановился на Амо. И хотя Вера ему про меня, ясное дело, рассказала, я его уж точно не заинтересовала. Амо и Люба играли в переглядки. Она подымет глаза, наткнётся на его взгляд – опустит. Он тоже, смотрит на неё, пока она опустила глаза, как только она их подымает, они встречаются и оба отводят взгляд.