Гиены в средней полосе
Шрифт:
– Молодой человек, а по какому праву вы тут распоряжаетесь?
– Распоряжаюсь я здесь по праву знающего что делать, это раз, по праву умеющего это делать, это два. Теперь три - судя по тому, что авария произошла вчера утром, а до сих пор здесь нет никакой помощи, хотя предположительно нас должны были хватиться и обнаружить максимум часа через четыре, есть предположение, что помощи не будет еще долго. Почему, не знаю, примите как данность. Доступно всем? Дальше.
– А не много вы на себя берете?
– перебив вроде как открывшую рот одну из визгливых барышень, снова спросил холеный.
– Дяденька, - Саня глубоко вздохнул, и продолжил, - чем меньше людей пожелает поработать и получить сегодня горячий обед, ужин, и подготовленное к холоду спальное место, тем меньше нам работы, и тем больше достанется еды. Если сейчас не подойдет ни один желающий, - не сильно расстроюсь.
Пока Саня говорил, я нутром прочувствовал исходящую от него угрозу. Как холодом дохнуло. Он говорил громко, но не кричал, но все равно чувствовалось, что вот если сейчас этот товарищ рот откроет, то зубы у него действительно в глотке окажутся. Судя по поведению этой компании, ни один из мужиков которой больше с вопросами лезть не стал, лишь двое о чем-то тихо переговаривались между собой, они тоже это почуяли. Хотя может это я такой впечатлительный, а им по барабану на все эти угрозы, просто пока расклад количественно не в их пользу. Я некоторое время рассматривал эту компанию, одна из теток вроде как полезла, и что-то собралась голосить, но ее задержали, и они все удалились, причем удаляться старались медленно и печально, дабы лицо не потерять. Тот, который в пальто, постоял с каменным выражением лица, и так же спокойно ушел. Как отошли метров на десять, стали слышны женские возгласы, видимо те тети выражали несогласие с поведением и манерой речи Толстого. Мужских голосов слышно не было, но я примерно представил, как этих дам сейчас успокаивают. Наверняка типа "вот скоро приедут спасатели, я позвоню, и этого козла....", а что будет с "этим козлом" уже варьируется от авторитета и социального статуса "этого", кому будут звонить.
Вдруг монолит нашей отдельной компании как будто распался, я встрепенулся и посмотрел по сторонам. Оказалось, пока я размышлял и вслушивался в далекую перепалку, основная часть собрания закончилась, и теперь несколько человек обступили Саню, что-то негромко спрашивая. Доктор со спутницами уже двинул в вагон, часть людей выстроилась в две очереди, более длинная к Лехе, человека три пошли сначала к Коле. Человек двадцать стояло в отдалении, все так же группками, кто-то уже уходил, видимо идея об обеде и ужине, которые надо заработать, по вкусу пришлась не всем. Да и не с пустыми руками некоторые ехали, думаю, у многих с собой пожрать есть. А может и нет ничего, просто рельсы то наезженные, можно рассчитывать на то, что скоро по идее должны нас найти уже. В горячую ванну бы сейчас, подумалось вдруг с тоской. Привык каждый день мыться утром и вечером. Правда, если не принимать душ суток трое, то это проходит, но вторые сутки самые сложные. Пока не все равно.
Когда девушек, Сашу и Алину, позвал к себе Леха, а до сих пор незнакомый мне паренек увел Костика, мы с Егором как-то оказались не удел, и стояли, ожидая пока Саня освободиться, тихо переговариваясь.
– Ты кстати готов?
– спросил меня он, когда мы обсудили то, как Толстый осадил мужика.
– Готов к чему?
– В смысле к чему? Попробуй мыслить логически, и сказать мне имена кандидатов на поход по рельсам в сторону цивилизации?
– Опа... думаешь мы?
– Ну не то чтобы думаю, просто других кандидатур особо и не видно. Ты вчера в отключке валялся, много пропустил, а я особо и не помощник, он приподнял руки, и я вспомнил, что предплечья у него прилично изрезаны.
Саня в это время двинулся в нашу сторону, и когда ему оставалось пару шагов, я, решив проверить догадку, гаркнул, - мы готовы!
– Готовы это хорошо, - тяжело посмотрев на меня, устало сказал он. Стрелять умеете?
Я в жизни не из чего кроме пневматики не стрелял, поэтому замялся.
– Смотря на каком уровне. Из гладкого слону в жопу попаду с двадцати метров, - заговорил Егор.
– Короче смотрите, от полустанка, на котором мы в последний раз стояли, где-то час на поезде. Как называется, не помню, стояли мы там в пять утра примерно, я просыпался, покурил. Убрались в это говно, - он обвел рукой вокруг, - около шести. Час езды, берем по максимуму, это километров восемьдесят. Это примерно, может быть больше, а может и нет. За сегодня вы хорошо, если километров сорок сделаете, поэтому... ну жилье полюбому должно быть, железка все-таки, хотя кто знает, куда это нас занесло. Надеюсь, ночевать не придется в пути, но тут уж как повезет. Поэтому, Алекс, думай, будете брать твой рюкзак, спальники туда, палатку. Можно горелку. Подумайте, пока сейчас хавать будете, вон уже Леха зовет, я его озадачил вам пожрать намутить, чтоб на голодный желудок не выходить.
– И это, мужики, - он придержал уже двинувшегося Егора за рукав, я тоже тормознул, - подождите. Я там этих собачек посмотрел, которых ночью привалили. Короче нездоровая херь, собачки прокачанные, уровень восьмидесятый, - Егор не понял, а я хмыкнул, в онлайн играх дока. На волка не очень похоже, но клыков в пасти, руку перекусить. Так что у костра лучше не ночевать. Поэтому думайте. И это, не бздите идти? Если что не так, лучше сразу говорите...
Хм. Я при упоминании о собачках, по которым ночью Леха стрелял, естественно забздел сразу идти. Еще даже как. Вот только вряд ли смог бы об этом кому либо кроме себя признаться, поэтому, как и Егор, пренебрежительно махнув головой, пошел к Лехе, который нам пожрать организовал. Завтрак изобилием не баловал, банка разогретой тушенки на двоих, и по паре позавчерашних бутербродов, от которых уже шел лежалый запах. В нагрузку он нам презентовал котелок чаю, даже сладкого. Мы полезли в вагон, чтоб не смущать шатающийся в большом количестве народ. Тушенку я последний раз ел года четыре назад, и с той поры испытывал к ней небрежение, запах от бутербродов заставил меня поморщиться, а чай был слишком крепкий, но, несмотря на все это, я умял все с превеликим удовольствием. Еще бы столько же, и еще столько же, и совсем было б замечательно. Но добавки никто не предлагал, и мы с Егором обсуждали, как пойдем, со спальниками или без. Дальние пешие переходы, ни он, ни я уже давно не совершали, поэтому решили идти налегке. Чай кончился, и только мы засобирались, пришли Саня с Лехой. Саня покопался в вещах, и бросил Егору комплект одежды точь в точь как был на нем. Олеговский, наверное, они ж в одной команде. Были. Леха между тем, пока Егор быстро переодевался, достал рюкзак из кучи, и чехол оттуда, из которого извлек ружье с патронташем. Ружье мне не понравилось, оно было какое-то одутловатое, что-ли. Не было в нем резкости и брутальности, как в помпе, которая у Лехи за спиной висела, не было классических обводов, как в производных от калашникова, не было оно похоже и на аристократические ружья, из которых английские пэры по лисицам пуляют. Затвор был болтовой, как на мосинке, но мосинка по сравнению с этим стволом выглядит как БМВ пятой серии рядом с ВАЗом пятой серии. И то и то ведь классика. Егор взял ружье, покрутил, передернул затвор, приноравливаясь.
– Это что за зверь?
– Промысловое ружье. На любителя, да, - сказал Леха, глядя на выражение лица Егора. Да ты не парься, хорошая вещь, только привыкнуть чуть. Особенно к тому, что прицельной планки нет. Трехзарядное. На вот, кстати, и заряди, - протянул ему патронташ.
– Сань, - окликнул я того, пока Егор изучал ружье, - у меня в рюкзаке спальник, палатка есть, вы берите, пользуйте. Только если пока нас не будет, вас тут спасать начнут, проследи за моим, окей?
– Фига ты, а что раньше-то молчал?
– Так я очнулся только ночью, когда на барахле уже куча народа спала, будить не стал.
– А, точно, извини. За шмотки не волнуйся, спасать будут, сохраню. Ну а не будут... тоже сохраню.
– Алекс, че, попрыгали может уже?
Егор с ружьем за плечом просто излучал нетерпение. Да и меня тоже начинало давить, чувство, будто время как песок утекает. Пора уже, пора.
– Помчали.
Мы всей гурьбой вывалились из вагона. Провожали нас неожиданно многочисленной компанией. Доктора не видно, а так все наши были, хотя они мне нашими-то стали буквально после чуть больше суток знакомства. Кроме наших, было человек десять к Лехе видимо записавшихся, добровольным помощниками. Нас хлопали по плечам, желали удачи. Егор подскочил к Саше, шепнул ей что-то на ухо, она вся зарделась. Когда он подходил ко мне, я покровительственно усмехался. Но самолюбие задело, да. Долгие проводы никто не жаловал, и не растягивая прощания, мы резво рванули с места аварии. Оглянулись лишь по разу.
По путям ходить неудобно. Если идешь по шпалам, то шаг получается маленький, семенишь, через одну перешагивать тоже неудобно, не мелко уже, но у меня шаг шире, а через две уже никак. Друг за другом идти, говорить неудобно. Метров сто приноравливались, меняясь местами, пока наконец я не пошел между рельс по шпалам, а Егор шагал по покрытому снегом щебнем. У него были туристические ботинки, у меня же на берцах подошва жесткая, так что нога не проваливалась, если между шпал носок попадал.