Гиены в средней полосе
Шрифт:
– Щербаков, Мелетей Дмитриевич, можно просто Митрич.
"Бонд, Джеймс Бонд", - с чего-то захотелось мне сказать, но естественно не сказал.
– Старцев, Александр.
– С поездом мы уже в курсе, стараемся помочь, чем сможем. Красноборские сообщили, они там парня подобрали на железке.
– Егора?
– обрадовался я.
– Знаю только, что с поезда. Так что ваших они уже вывозят, должны, - глянул он зачем-то на часы.
– А про Клязь вам передали?
– Тоже ты? Да, передали, спасибо. Просьба будет, отвези Артема до больницы, потом тебя на постой куда определим.
Я кивнул, от удивления безропотно согласившись. Надо же, ладно еще от хутора машину вел, но тут левого человека на милицейскую машину
– Артем!
– он поймал взгляд сержанта, - Амельченко в морг, сам ко врачу, только в темпе. Как хочешь, с людьми проблемы, поэтому пусть тебе гипс кладут, таблетку дают, но чтоб через час, полтора максимум, у АТП были, я туда скоро подъеду. Все, выполняй.
Сержант кивнул мне, и я вышел за ним. Оставшийся в помещении подполковник уже раздавал другим указания, перемежая их матерными междометиями.
– Тем, показывай куда рулить, - поелозив, устраиваясь на сиденье, спросил я.
– Давай между теми домами, там покажу, - устало проговорил тот.
Разогретый батон бодро тронулся, и покатил в указанном направлении. Уже перед самым поворотом за дом, я притормозил чуть, и увидел, как с противоположной стороны площади появился тот самый паркетник с дочкой главы района. Припарковалась она враскоряку напротив входа в городскую ратушу. По резкому движению машины чувствовалось раздражение водителя. Досматривать я не стал, повернул. Интересно, а она, дочка в смысле, уже съездила куда хотела, или только из сугроба выбралась? Вроде поворачивала она в противоположную от администрации сторону, когда я ее чуть бампером не приласкал.
Впрочем, когда повернул за угол, думать особо стало некогда. Дорога плавно сворачивала под крутой уклон, и я аккуратно поехал по колее, на второй передаче, тормозя сцеплением. Хорошо как-то месяц на летней резине отъездил, денег переобуться не было, а машина нужна была каждый день, так что сейчас без паники рулю. Рация все так же активно порыкивала, как и на подъезде к городу. На ходу, под шум двигателя из доносящихся переговоров я едва ли треть слов понимал, а смысл вообще ускользал. Кто-то кого-то отвез, кого-то привез. Вскоре свернул по указанию Темы, и через несколько поворотов выехал на улицу, где колея была накатана до асфальта. Интересно, кто тут так активно катается. Между тем панельные пятиэтажки по краям дороги кончились, да и совсем немного их было, и вновь я ехал через частный сектор, хотя нет, двухэтажные дома типовые квартирные вроде как, хоть и деревянные. Проехал колонку с уже образовавшимися ледяными торосами, ностальгией даже повеяло по деревне, в которой пару лет жил. Вильнув, дорога вывела к двум больничным корпусам. Двух и трехэтажные здания стояли недалеко друг от друга, окруженные с трех сторон сосновым лесом. Издалека, в легком белом мареве неторопливо падающего снега, панорама выглядела красиво. Портило все впечатление суета и скопление машин на площадке перед зданиями. Легковушек точно было штук десять, в глубоком сугробе стояла шишига в пожарной раскраске, беззвучно мигая старомодной мигалкой. Буханок стояло аж три штуки, одна ментовская, такая же серая с синей полосой, как и наша, две были зеленые без полос, но с красными крестами на бортах, и такими же как на шишиге похожими на ведро мигалками. Стояла еще девятка гаишная, вот они-то что здесь делают?
– Слушай, Тем, а чего здесь тусовка такая?
– спросил я, но судя по его виду он сам удивился.
– Подрули, вон наши стоят, спросим, - показал он кивком в сторону ментовской буханки. Наши, ага. Кто бы мог подумать, еще с утра.
Я встал рядом с милицейской буханкой один в один как у нас, только без багажника на крыше. Как раз вовремя, только запарковался, и мимо меня по рыхлому снегу в глубокой колее с трудом проехала шестерка, надсадно кряхтя двигателем и нещадно шлифуя по снегу. Пожалуй, если остановится, может и не тронуться без посторонней помощи. В машине на переднем сиденье сидел дедок, а на заднем вроде как обнявшись две тетки. По крайней мере, одна другой в плечо уткнулась, успокаивает та ее что-ли.
Я заглушил батон, и под заинтересованным взглядом немолодого милиционера вылез из машины. В окружающей поляну объемной тишине дверь хлопнула металлически звонко, и стало прекрасно слышно потрескивание двигателя, хруст снега под ногами обходящего спереди буханку Темы. Из-за здания слышались невнятные стенания. Я передернул плечами, неуютно стало. Не нравится мне все это.
– Вова, знакомься, это Саша, - поздоровавшись с коллегой за руку, представил меня Артем. Из поезда, который в аварию попал, в строй пока поставили.
– Владимир, - представился тот, и я пожал протянутую руку, быстро сняв перчатку.
– Что твориться то, Вов? Убили кого?
– Тема сделал здоровой рукой жест полукругом в сторону зданий и скопления машин.
– Как что твориться? Ты не в курсе что-ли?
– выбросив сигарету и доставая следующую, поинтересовался Вова. Выражение лица у него было бесконечно усталое, хотя и не вечер еще.
– В курсе чего?
– Ну, что ДК сгорел, не?
– Хрена. И что, угорел кто-то?
– Ну, так ты совсем что-ли не в курсе?
– Да говори ты уже, че как кота за яйца тянешь?
– повысил голос Тема. Ни хера не знаю я, от тебя только слышу!
– Ну, так это же, когда жахнуло ночью, ну в грозу.... А в клубе свадьбы же были, две сразу, Ефимовы дочку свою отдавали, и брат ее двоюродный, Терехиных сын женихался, слыхал, небось? Ну, короче сгорел клуб, не пойми от чего, там еще и баллоны газовые взорвались. Ну, человек сто как минимум там было, да какие сто, больше. Сколько-то на улице, но не много, ну, хорошо, если больше двадцати, все в больничке сейчас, кто с ожогами, кто с обморожениями, кто с тем и другим. А труповозка вон, - кивнул на один из отъезжающих от больницы уазиков с крестами и закрашенными белой краской изнутри окнами прапор, - до сих пор к ДК катается, уже ходка седьмая как минимум. До сих пор на пепелище достают.
– Ой е... а кто ж там был то, список есть?
– Да какой нахрен список, говорю же, привезли еще не всех даже. Да и то, после пожара, не поймешь даже где парень, а где девка, а ты список... Морг забит уже, на улице складывают, прям перед входом. Ну, там народ и ходит, своих ищет. Слышишь вон?
Владимир кивнул в сторону двухэтажного здания. Мы все втроем замолчали, вслушиваясь. И, как будто громкость прибавили тому многоголосому стону, доносившемуся откуда-то от стороны здания.
– Нам ведь тоже туда надо, поехали, Сань, - Артем пошел спереди обходить машину, оскальзываясь на снегу.
– Ну а тебе нахера?
– У нас Амельченко в машине холодный.
– Ну ни ... себе... как так?
– После, - махнул рукой сержант.
Я уже сидел в заведенной машине, когда он наконец-таки влез. Из сугроба как выпрыгнул, все не привыкнуть. Вот техника, по снегу прет, как трактор.
За углом здания чуть притормозил, и медленно поехал в сторону небольшого одноэтажного здания желтого кирпича. За свою жизнь видел несколько моргов, и не по всем можно было сказать, что вот, это морг. С этим же зданием я уверен, не ошибся бы с принадлежностью, даже если б не люди перед ним, рядом с... а вот с чем рядом, старался уже не смотреть. До конца все же не получалось, и краем глаза улавливая согбенных людей, рассматривающих лежащие тела, все медленнее подавая машину к входу, я чувствовал, что очень надолго запоминаю все это. Нескоро еще удастся забыть эти обрубки, головешки человеческих жизней. Многие, что лежали, были на порядок тоньше обычных человеческих тел, ужарились потому что, как мясо на сковородке, пугающе подсказывала мне логика. Остановился почти у входа, и посмотрел на Артема. Как повернулся, почувствовал, что по спине сбежало несколько капель холодного пота. Артем, в отличие от меня, внимательно рассматривал эти скорбные ряды. Выглядел он спокойно очень, лишь желваки ходуном ходят.