Гильдия темных ткачей
Шрифт:
— А вас как звать? — порозовев, спросила Лоньята.
— Хиллом. — Убедившись, что Орис все еще без сознания и надежно связан, Хилл стянул порезанную рубаху и взял из рук малышки кувшин с водой. — Зи это Зинела?
— Язирайя! Как принцесса-колдунья, — гордо заявила девочка. — Я когда вырасту, тоже пойду воевать зургов!
— Сама ты зург, — передразнила ее старшая и охнула, разглядев длинный свежий порез, задевший концом едва затянувшуюся рану. — Кто ж вас так? Вот… — Лоньята достала из сундучка под
— Спасибо, милая. Но лучше я сам. А вы с Зи идите-ка пока к себе.
— Нет, я буду помогать! — упрямо пискнула Зи.
— Будешь, но потом.
Лоньята ухватила сестру за руку и, не слушая протестов, повела прочь.
Едва девочки вышли, за спиной Хилла послышалось:
— Еще две крепости пали. На мелочи размениваешься, соблазнил бы уж сразу принцессу!
— Опомнился, и года не прошло, тролль зеленый! — проворчал Хилл, пряча радостную улыбку, и, не глядя на брата, повернулся к полке с посудой.
— Точно. Придурок. Искал по всему городу сначала тебя, а потом того шиса, что тебя убил.
Неторопливо поставив на стол миску, Хилл налил в неё воду, макнул окровавленную рубаху и только тогда поднял взгляд на Ориса.
— Ну?
— Ну. Игла сказал, что тебя прирезал кто-то из местных. Соврал, шисов дысс.
Пожав плечами, Хилл принялся промывать и перевязывать рану, а затем полоскать некогда белый батист в порозовевшей воде.
— Ты меня развяжешь, наконец? — не выдержал Орис.
Хилл неторопливо отжал рубаху, натянул на себя. Обернулся к брату, глянул серьезно и печально:
— Опасных сумасшедших до прихода святых Светлых Братьев предписывается держать вдали от людей, связанными надежно. Охлаждения для поливать водой колодезной. На речи льстивые и искусительные не поддаваться… — видя округлившиеся глаза брата, Хилл рассмеялся.
— Шисов фигляр! — рассмеялся Орис в ответ.
Следующие четверть часа Хилл готовил охру по рецепту Ульриха и слушал рассказ Ориса о бегстве от стражи, схватке с Иглой и поисках убийцы брата.
— …мог не поверить? Ты был ранен, за тобой охотилась вся стража и вся Гильдия!
— За тобой тоже, между прочим. И как ты собирался справиться с опытным ткачом? Что я, зря, что ли…
— Какая разница, как! — прервал его Орис. — Справился бы. А нет, так и нет. — Он замолчал на мгновенье. — Почему я до сих пор жив, не понимаю.
— Ты уже сказал слова договора?
— Нет. Я же не был в храме.
Хилл отставил горшочек с остро пахнущей смесью, подошел к брату, сел рядом.
— Я тебе не рассказывал… не перебивай! — велел он, видя, что Орис собирается возмутиться. — Помнишь: «раб в воле Твоей, перчатка на руке Твоей и проводник душ Твоих»? Так вот. Я не говорил этих слов. Я сказал «слуга». Если не боишься спорить с ним, попробуй. Но сам знаешь, это опасно.
— А служить ему безопасно, ага. Ткачи — самая мирная работа, — ухмыльнулся Орис и тут же посерьезнел. — Мы и так нарушили сто правил. Еще одно ничего не изменит. Что-то мне уже не хочется проходить Посвящение. Шис. Пойти, что ли, в пекари?
— В трубочисты.
— А ты умеешь печь хлеб? И буши? — послышался звонкий голосок от двери.
Братья вздрогнули и обернулись. На пороге стояла, теребя фартук и сияя любопытными глазками, малышка Язирайя.
— А зачем тебе краски? А мне можно порисовать? Пожалуйста!
— Зи! Куда тебя понесло! Простите, милостивые шеры, не уследила! Мы не будем вам мешать, правда! — затараторила запыхавшаяся Лоньята, хватая сестренку за плечо и оттаскивая прочь. — Пойдем же, Зи!
— Лоооо! — возмущенно пискнула кроха. — Я хочу рисовать!
— Подожди, Лоньята, — остановил её Хилл и присел на корточки напротив малышки. — Любишь рисовать?
— Люблю! Только мама не покупает красок, а угольком не так красиво. Но я нарисовала стрекозу, и солнышко, и рыбу. А ты мне дашь немножко краски? Вот этой, синей? У тебя же много!
— Конечно, дам. Разве можно отказать такой милой девочке? И кисточку тоже дам. Только на чем ты будешь рисовать?
— А… на стене? — поймав укоризненный взгляд сестры, она поправилась: — Я раскрашу свой горшочек для каши, мне папа подарил, это мой горшочек!
— Вот и хорошо. Держи. — Хилл выложил на край стола киноварь, белила и кисть. — Эти краски готовы, а охра еще нет.
— Почему? Что ты с ней делаешь?
— Колдую!
Черные глазки расширились от восторга и любопытства.
— Ты колдун? Настоящий? Ой! А можешь наколдовать мне куклу?
— Настоящую куклу наколдовать нельзя, почтенная Язирайя. Но наколдовать марку, чтобы купить куклу на базаре, я могу. Хочешь?
— Хочу! — девочка запрыгала, позабыв пока даже про краски. — Да, наколдуй!
Состроив важную рожу, Хилл неразборчиво забормотал, нарисовал в воздухе несколько замысловатых фигур и хлопнул в ладоши. Из его рук упала монета и зазвенела по полу. Зи тут же метнулась за ней, схватила…
— Ло-о! Вот она! Ой!..
Сидя на полу, малышка радостно разглядывала серебряный полуимпериал. А ее сестра переводила недоумевающий, испуганный взгляд с одного щедрого незнакомца на другого.
— Это мне, да? — Зи подняла глаза на Хилла. — Все-все?
— Тебе, тебе. Иди, рисуй, почтенная Зи, — Хилл потрепал ее по макушке и подмигнул Орису. — А почтенная Лоньята не накормит ли гостей?
— Непременно! Только… Простите, милостивые шеры, я… у нас лишь рыба и немного хлеба. — Девочка потупилась и спрятала руки под фартук. — Я могу сбегать в лавку.