Гимн крови

Райс Энн

В этом месте приятно находиться. Запах крови и цветов. Запах горящего воска.

Все трое смертных, сидящих в удобных плетеных креслах практически в окружении тропических растений, знали, что я пришел. Разговор прекратился.

Теперь они вежливо меня разглядывали.

Потом оба мужчины вскочили на ноги, будто я был наследным принцем Англии, и Стирлинг, который был одним из них, представил меня Ровен, словно я впервые ее вижу, а затем Михаэлю Карри:

— Муж Ровен, — и указал на одно из пустующих плетеных

кресел.

Я присел.

Ровен в тот же миг заворожила меня неописуемой прелестью, бледная и гибкая, на ней был серый костюм с короткой юбкой и кожаные туфли. И едва взглянув на нее, я ощутил знакомую дрожь, в сущности, признак абсолютной слабости. Я думал, знает ли она о том, что цвет ее костюма оттеняет цвет ее глаз и даже серые прядки в ее волосах.

О, она, излучающая мощную внутреннюю силу, бесспорно была ослепительна.

Стирлинг был облачен в белый классический льняной пиджак и ненастоящие голубые джинсы, светло-желтая рубашка была распахнута на груди. Внезапно мое внимание привлек льняной пиджак. Он принадлежал кому-то, кто умер от старости. Когда-то его надевали на Южных морях. Потом надолго упаковали. Потом нашли, и Стирлинг с любовью присвоил его себе.

Я посмотрел на Михаэля Карри. Просто он был одним из самых привлекательных смертных мужчин, которых я пытался описывать. Прежде всего, физически он был одарен почти так же, как, бесспорно, одарен я, но даже не догадывался об этой своей особенности, что всегда смущало и волновало меня. Во-вторых, он очень напоминал Квинна: черные вьющиеся волосы и ярко-голубые глаза. Только в более четком, определившемся, излучающем комфортную мощь обрамлении. Конечно же, он был намного старше Квинна. Да и, строго говоря, он был намного старше и Ровен. Но возраст, на самом деле, ничего для меня не значит. Я находил его неотразимым. Там, где черты Квинна удивляли изяществом, черты этого мужчины восхищали силой и напоминали греко-римские.

Серые волоски на его висках приводили меня в восторг. Загорелая кожа поражала безупречностью. И еще — с его губ не сходила легкая улыбка. Он был во что-то одет. Я так думаю. Да, конечно, в обычный в Новом Орлеане белый льняной костюм-тройку.

Подозрительность. Я улавливал ее и от Михаэля и от Ровен. И я знал, что Михаэль такой же сильный колдун, как и Ровен, но только совсем в других проявлениях. Так же я знал, что и он отнимал жизни, только она это делала силой мысли, а он — мощью кулака.

Казалось, его глаза готовы выдать и другие бесценные секреты, но внезапно совершенно естественным образом он искусно закрылся от меня и начал говорить.

— Я вас видел на похоронах мисс МакКуин, — сказал он. Ирландский акцент в ново-Орлеанской версии. — Вы были там с Квинном и Мэррик Мэйфейр. Вы друг Квинна. У вас красивое имя. Служба была чудесной, не правда ли?

— Да, — согласился я. — И вчера я встречался с Ровен в Блэквуд Мэнор.

У меня есть новости для вас обоих. С Моной все замечательно, но она не хочет возвращаться домой.

— Это невозможно, — произнесла Ровен, не сдержавшись. — Этого просто не может быть.

Она была ужасно измотана. Плакала и плакала по Моне. Я не смел схватить и притянуть ее к себе, как сделал вчера. Не в присутствии этого мужчины. Снова по спине побежали мурашки.

Дикая картина представилась моему внутреннему взору: я хватаю ее, забираю отсюда, мои зубы вонзаются в ее нежную кожу, ее кровь становится моей, а все секреты ее души открываются передо мной, как тайники, с которых сорван замок.

Я отогнал видение. Михаэль Карри смотрел на меня, но он думал о Моне.

— Я счастлив за Мону, — сказал он наконец и сжал покоившуюся на подлокотнике плетеного кресла руку Ровен. — Мона там, где ей хочется. Квинн — крепкий парень. Всегда был. Когда этому ребенку было восемнадцать, он уже вел себя, как взрослый мужчина.

Он мягко рассмеялся.

— Он хотел жениться на Моне, едва ее увидел.

— Ей намного лучше, — настаивал я. — Клянусь, я бы сказал, если бы вы были ей нужны.

Я твердо посмотрел на Ровен.

— Я скажу тебе. Но сейчас она счастлива, что находится рядом с Квинном.

— Я знала, что так будет, — сказала она. — Но она не могла пережить диализ.

Я не ответил. Я не знал, что такое диализ. Нет, слово я слышал, но знал недостаточно, чтобы блефовать.

За ней, точнее как раз за большим цветком в горшке, возвышаясь над ее плечом, замаячила фигура Джулиана. Он безжалостно усмехался, получая ощутимое удовольствие от моего замешательства.

Я испытал легкий шок, когда встретился с ним глазами и внезапно Михаэль Карри обернулся и посмотрел в том же направлении, но призрачная фигура исчезла. Хмм… Итак, этот смертный видит духов. Ровен не отреагировала. Ровен пристально рассматривала меня.

— Кто такая Стела, — спросил я, вновь заглядывая в глаза Ровен.

Моей единственной надеждой было заставить ее говорить. Она изучающе уставилась на мою руку. Мне это не нравилось.

— Стела? Ты хотел сказать Стела Мэйфейр? — ее низкий голос прозвучал жарко вопреки ее желанию.

Ее лихорадило. Ей было необходимо поспать в прохладной комнате. Непроизвольный приступ сожалений всколыхнулся внутри нее темным сгустком секретов.

— Что ты хочешь знать о Стеле Мэйфейр?

Стирлинг испытывал неловкость. Он чувствовал себя изменником, но я ничем не мог ему помочь. Так значит он наперсник семейства Мэйфейр.

— Маленькая девочка, — сказал я. — Она обращается к людям: "душка" и у нее черные вьющиеся волосы. Представьте ее в маленьком платьице морячки с голубыми полосками, длинных белых гольфиках и черных туфельках с ремешками. Это говорит вам о чем-нибудь?