Гимнастика Бодхидхармы
Шрифт:
Четвертый стиль – «Кулак змеи» – по своему техническому рисунку был полностью противоположен «Кулаку леопарда». Им занимались монахи, обладающие повышенной гибкостью и подвижностью суставов. Этот стиль требовал великолепной работы корпусом – (наклоны, вращения, волнообразные движения поясницей), а также постановки особого типа дыхания, сопровождаемого некоторым шипением. Большинство ударов наносилось двумя или одним пальцем по болевым точкам, в глаза, горло, пах. Считалось, что «Кулак змеи» тренирует ци, или дыхание, а Бай Юйфэн объяснял: «От упражнения ци появляется гибкость тела, руки находятся в движении, поясница извивается, а два пальца, как жало, совершают надавливания, опускаются и поднимаются, как раздвоенный язык
Пятый стиль – «Кулак аиста» – считался самым многоплановым. Он «пестовал семя-цзин» и требовал установления взаимной координации между различными частями тела, не столько на физическом, сколько на энергетическом уровне. «Семя аиста произрастает из ступней, но дух его проистекает из спокойного состояния сознания. Поэтому, упражняясь в этой форме, необходимо очистить семя и сделать свой дух подобным стали». Это означало, что в форме аиста сочетались два типа тренировки: во-первых, развитие внутренних энергетических связей, «напитывание» энергией от земли через ступни, и, во-вторых, тренировку сознания, приведение его в предельно спокойное, «незамутненное» состояние.
Под влиянием формы, введенной Бай Юйфэном, позже возникло немало известных шаолиньских комплексов, связанных с пятью священными животными, например, «Кулак пяти форм» (усинцюнь), «Пять форм и восемь способов» (усин бафа цюань). Последний комплекс стал базовым таолу, входившим в обязательную программу шаолиньских монахов.
Итак, согласно преданию, трое бойцов – Цзюэюань, Бай Юйфэн и Ли Соу – дали монахам обновленную стройную систему ушу, значительно углубив ее понимание как пути проникновения в сокровенное пространство внутреннего мира человека. На основе этой системы было выпестовано немало замечательных усэнов, ставших известными по всему Китаю. Среди них был и сын Ли Соу, ушедший вместе с тремя друзьями из родных мест в Шаолиньский монастырь и принявший монашеское имя Светильник Мудрости (Дэнхуэй). Современникам он запомнился благодаря своему удивительному умению метать особое оружие (бяо), которое представляло собой наконечник стрелы. Его носили либо в кармане, либо за отворотом монашеской одежды. Принадлежало бяо к тайному, или «темному», оружию (аньци). Дэнхуэй упражнялся во владении бяо более десяти лет, после чего «попадал из ста бросков в цель сто раз», за что и получил прозвище Чудесное Бяо. Другой известный боец той эпохи, Цзунинь, попадал выстрелом из лука в глаз сопернику более чем со ста шагов.
В Шаолине стали заниматься и специальными разделами «внутреннего искусства» (нэйгун) управления ци и «успокоения сознания», применимыми к ушу. Эти методы в стенах монастыря постепенно выделились из практики буддийской медитации. Принято считать, что именно Бай Юйфэн начал использовать буддийские приемы психотренинга в занятиях ушу. Так формировалась истинная шаолиньская школа.
Первый монастырь в Поднебесной
Первоучителя благоговейно передали нам искусство боя. Использовали его, оберегая семью и защищая обитель. Монашеское братство, изучая его, упражнялось, не зная покоя. Через тысячу осеней, через мириады поколений – его вечный хранитель.
Монахи – странники и бойцы
Шаолиньские монахи, как и все буддисты, почитали «три сокровища» – Будду, его учение-дхарму и монашескую общину – сангху, давали клятву не преступать «пять запретов» (усе): не убивать, не красть, не прелюбодействовать, не лгать, не пить вина.
На протяжении средневековья по всему Китаю начали появляться так называемые фальшивые монахи. Жизнь в монастырях была весьма суровой. Нередко наибольшей строгостью и дисциплиной отличались именно чаньские монастыри, поскольку практика чань предусматривала и многочасовые сеансы медитации, и работу на земле. Немалое число монахов предпочитало жить вне монастырей. Монахов почитали, им подавали милостыню, их принимали во всех деревнях. Проверить, действительно ли человек в желтых одеждах является настоящим последователем Будды, было сложно. Даже после того, как ввели специальные монашеские удостоверения, их быстро научились подделывать.
Эти процессы затронули и шаолиньское братство. Количество монахов-бойцов (усэнов) росло значительно быстрее, чем увеличивалось число «просветленных» буддистов. В XI–XII вв. по дорогам бродило несколько тысяч усэнов, большинство которых добывало пропитание не только подаянием, но и преподаванием ушу. Среди этих людей было немало «фальшивых монахов». Нередко случалось, что таких «монахов» разоблачали и били. Однако в основном простой народ побаивался их магических способностей и не осмеливался устраивать им строгую проверку на «истинность».
Едва ли не каждый усэн считал необходимым назвать себя шаолиньским монахом, что значительно повышало его престиж как носителя тайного знания ушу, хотя большинство таких людей вряд ли вообще видели Шаолиньский монастырь. Казалось, что небольшой по размерам Шаолиньсы выпустил из своих стен тысячи человек, странствующих по всему Китаю.
Странствия монахов были в те времена явлением обыденным. Они приходили в свои обители на период зимы и весенней распутицы. Их «зачисляли на довольствие» – специальную монашескую бирку ставили в особую картотеку, а как только просыхали дороги, монахи вновь пускались в путь. По окончании ученичества в ряде буддийских школ выдавался документ, который формально удостоверял, что сей монах достиг просветления-сатори. После получения документа обучение как таковое заканчивалось, и ученик мог покинуть настоятеля, отправляясь «бродить по Китаю в поисках сатори», т. е. более высокой ступени просветления.
С VIII в. началась даже продажа властями монашеских удостоверений всем желающим. Количество удостоверений достигло колоссальной цифры, лишь в 1132 г. Управлением жертвоприношений было выпущено около 50–60 тыс. монашеских удостоверений, где имя оставалось невписанным. Дело было весьма доходным, так как удостоверения зачастую обеспечивали безбедную жизнь их обладателям. Естественно, что подобная вседоступность монашеского звания породила массу шарлатанов. По некоторым подсчетам, иногда число фальшивых монахов не уступало количеству настоящих.
Путешествие считалось необходимым для монаха, достигшего просветления или готовящегося к нему. Во время странствия подвижник обретал спокойствие духа, крепость тела, упрочив свой духовный опыт. Такие путешествия были связаны с немалыми опасностями, поджидавшими монахов на дорогах. Не каждый монах, как мы уже убедились, мог считаться истинным усэном, но тем не менее большинство из странников обладали элементарными навыками самозащиты, а некоторые, например, блестяще владели таким необычным оружием, как патра – чаша для сбора подаяний.
Благодаря таким путешествующим монахам складывалось впечатление, что ушу тесно связано с буддизмом. Случались и забавные истории, одну из которых приводит известный новеллист ХIV в. Пу Сунлин.
В одну из деревень провинции Шаньдун пришел монах и попросил у местного жителя Ли Чао подаяния. Ли Чао не отказал, а монах, довольный немалым пожертвованием, сообщил, что он является выходцем из Шаолиня, и в благодарность предложил показать мирянину кое-что из техники ушу. Ли Чао с радостью согласился, с усердием взялся за учебу и однажды решил, что он уже все знает настолько хорошо, что может померяться силами со своим наставником. Ли Чао в нарушение всех правил вежливости вызвал учителя на поединок. Однако ему даже не удалось задеть монаха: тот прыгал, как обезьяна, катался по земле, даже забирался на деревья! В конце концов он сбил Ли Чао с ног подсечкой, на чем поединок закончился.