Гимназистка. Под тенью белой лисы
Шрифт:
Я задвинула чемодан за стол, поставила на него шкатулку и подошла к зеркалу. Больше лиса оттуда не смотрела, теперь она точно была внутри, я могла вызвать её в любой момент и полностью, и частично. Я чуть изменила глаза, и они загорелись жутковато-красными огнями. Крепкая у Николая психика: увидеть такое в темноте, не только не испугаться, но обнять. А ведь у меня ещё и шерсть была не в порядке. Нет, пока в норму не приду, никому показывать второго зверя не буду. Лиса чуть слышно тявкнула, соглашаясь со мной, но намекая, что выгуливать её надо: так и шерсть быстрее восстановиться, и общий красивый вид, и глаза засияют ярче. Я вздохнула.
Дверь распахнулась резко, без стука, и на пороге появился Волков. Кажется, мои целители просчитались: с ними я была бы в большей безопасности, чем в мирной университетской лаборатории. Я быстро набросила плетение ментальной защиты и вопросительно посмотрела на посетителя, не желая показывать своего страха. В конце концов, у меня теперь целых две зубастых пасти, да ещё магия сверху. Просто так не сдамся. Но Волков нападать не торопился. Стоял на пороге и с некоторой ленцой оглядывался.
— Филипп Георгиевич отошёл ненадолго по делам и вскоре обещал вернуться, — проинформировала я визитёра на всякий случай.
— Соболевы вызвали хвост накрутить? — нехорошо оскалился Волков. — Ах да, у него же нет хвоста. Значит, придётся откручивать что-то другое, не жизненно необходимое. Голову, например. Ваш заведующий ей точно не пользуется. Так подвести собственный клан. Не будет ему житья у Соболевых, пока от вас не избавится, Лиза. Так что пакуйте вещи.
В конце фразы он угрожающе рыкнул. Но меня не испугал, скорее удивил, поскольку по всему выходило, что он заявился не потому, что узнал о создании нового клана. По-видимому, не только Фаина Алексеевна рассчитывала вернуть блудную часть клана, но и Соболев пока не устраивал скандала.
— Александр Михайлович, паковать или нет мне вещи, может решить только Филипп Георгиевич. Или вы хотите помочь? Так не офицерское это дело, таскать баулы. Урон чести.
— Всё шутите, Лиза. Думаете, коли помолвку Львовы разорвали, так новая у вас в кармане?
— А они разорвали?
— А то вы не видели сегодняшних газет?
— Мне, знаете ли, сегодня не до газет было, — мило улыбнулась я и подумала, а не нужно ли дать объявление о создании клана. Пожалуй, стоит уточнить у Владимира Викентьевича.
— То-то вы такая спокойная, — оскалился он. — А ведь это не единственная новость по Львовым.
— В самом деле? И что же там за новости?
Спросила я лишь бы не молчать, всё-таки императорская семья оставалась вне зоны моих интересов, пока не пришло время возвращать им артефакт.
— Покушение на Ольгу Александровну.
— На великую княжну? — охнула я.
— Да вы не волнуйтесь так, Лиза. И княжна осталась в живых, и преступника задержали.
— Преступника?
— Поручик Хомяков. Знаете такого?
Волков весело оскалился и засиял зеленью глаз, а мне потребовались все силы, чтобы не свалиться в обморок, но за раковину я на всякий случай ухватилась.
— Вижу, знаете. Так вот, Лиза судьба поручика зависит от вас: я могу его вытащить, но сами понимаете, не просто так.
— А за артефакт?
— Ставки выросли. Теперь, — он подчеркнул слово рычанием, — мне одного артефакта мало. Мне нужен союз с Рысьиными через вас, дорогая.
Лучше бы ему был нужен союз со Свиньиными-Морскими. Там он точно ко двору. И невеста согласна хоть сейчас под венец, даже уговаривать не надо. Отправить бы её под плетением личины в местный храм. Волков бы точно моё плетение не разглядел, но вопрос: как к этому отнесутся боги?
— Я подумаю над вашим предложением, Александр Михайлович, — царственно кивнула я. — А пока можете быть свободны.
Хотелось расспросить, что же произошло с Николаем, но Волков всё равно не скажет правды, а видеть его не было не только желания, но и сил.
Глава 30
Волков на прощание насмешливо бросил, чтобы я не особо долго задумывалась, а то с каторги Николая вытаскивать будет сложнее, да ещё придётся использовать незаконные методы. Будто нынче он использовал исключительно законные! Я почувствовала, как внутри гневно заворочались не только рысь, но и лиса, и даже успела испугаться, что вспыхнувшие от злости глаза некстати выдадут тайну, но тут Волков церемонно склонил голову, словно был на великосветском визите и вёл необычайно куртуазную беседу, попрощался совсем как воспитанный человек и ушёл. А я не только не дала ему по физиономии, но даже не оцарапала, так что вполне могла гордиться собственной сдержанностью.
Желание бежать и что-то делать я в себе подавила, поскольку сначала нужно было решить, что именно делать, и посоветоваться хотя бы с Владимиром Викентьевичем, который, к тому же, мог принести свежие газеты с ценной информацией. Вдруг там совсем не то, что поведал Волков? Со штабс-капитана станется сгустить краски и превратить Николая из свидетеля в главного подозреваемого.
За газетами бежать было нельзя, хотя и очень хотелось. Возможно, Волков только и ждёт, чтобы я вышла из защищённых стен университета в город. Он-то прекрасно помнит о разрешении Фаины Алексеевны и не знает, что теперь она ко мне не имеет никакого отношения. Проверять, может ли штабс-капитан без последствия для своего клана украсть главу чужого, не хотелось. Пожалуй, я не настолько любопытна.
Но сидеть без действий оказалось свыше моих сил. Я пометалась по лаборатории, роняя всё, что попадалось под руку. Или под ногу. Когда высокий табурет в очередной раз оказался на боку и покатился по полу, я его подняла, аккуратно придвинула к своему столу и постаралась взять себя в руки. Пинанием табурета Николаю не поможешь. А чем помочь, я пока не представляла: слишком мало было данных. В то, что Николай мог быть как-то замешан в покушение, не верилось ни на гран. И не только мне: не зря Волков убеждён, что сможет его оправдать. Возможно, это вообще было частью какой-то комбинации. Мог он действовать совместно с великой княжной? Запросто. Мне припомнились фотографии в газете, и я решила, что у Ольги Александровны достаточно неприятное лицо, чтобы войти в союз с Волковым. Подобное притягивается подобным. Даже странно, что они не заинтересовались друг другом — в таком случае Волкову было бы куда проще добраться до вожделенного трона. Или дело в том, что львица ему не по зубам?
Нервы у меня были взвинчены до предела, поэтому только раздались шаги в коридоре — и я уже бросилась открывать дверь, уверенная, что это наконец пришёл либо Звягинцев, либо Тимофеев. Но действительность оказалась куда менее приятной: меня почтил своим вниманием Александр Николаевич Рысьин, о котором я уже успела благополучно забыть. Но не он обо мне. Заботливость, благожелательность и любовь так и сочились из него, словно мёд из сот. А толстый кожаный портфель намекал, что нынешний визит — не просто дружеский, а деловой.