Гимназия №13
Шрифт:
– Думаешшшшь, смогла бы?
– А то! – усмехнулась Паляндра.
– Тогда почшшему…
– Потому что эта девчонка крепко его зацепила. А ты же знаешь, я не люблю проигрывать… А если честно… Мне кажется, эти детки что-нибудь придумают.
– Интуиццция? Или опять чшшшто-то крапленое?
– Я всегда играю честно, – грустно сказала Кощей. – Но всем так охота верить, что их обманывают…
Глава 17. Богу нужна жертва
Антоха шел по лестнице вверх и злился на Паляндру за то, что та обошлась
Из-за мрачных мыслей он не замечал ничего вокруг до тех пор, пока не уткнулся в Севку.
– Ты чего здесь ходишь? – возмутился Антон.
– Тебя ищу, между прочим, – ответил Севка. – Лёля очень волнуется, она рвалась одна идти тебя спасать, я ее не пустил.
– И она тебя послушалась? – съязвил Антон.
– Ну да… – удивился Севка. – А что?
«А со мной бы спорить начала?» – подумал Антон и только тут заметил Лёлю, которая стояла чуть в стороне.
– Нашелся? – резко спросила она. – Ну и хорошо.
– Ладно, раз Антоха живой, пойду я дальше читать. Там Машка столько интересного накопала!
Севка сбежал, подсвечивая себе путь фонариком, а Антон и Лёля остались одни в сумрачном коридоре.
– А я про Лёлю в книге почитала, – нарушила молчание девочка.
– Про богиню?
– Да.
– Ну и как, нимб не жмет? – зло спросил Антон.
– Не жмет, – спокойно ответила Лёля. – Очень много похожего. Но она – это не я. Я человек. И ты, кстати, тоже. А всякие чудеса… – Лёля неопределенно пожала плечами. – Так мы же в сказку попали.
– В сказку попали… я человек… – завороженно повторил Антон и вспомнил слова Паляндры. – Боги могут вершить судьбы мира, а свою судьбу не могут…
– Боги – не могут, – подтвердила Лёля.
– А люди? – спросил Антон. Но он, когда спрашивал, уже понял ответ. – Люди могут! – сообщил темному коридору Антоха.
У него словно гора с плеч свалилась.
– Послушай, – сказал он, – я не хочу ни с кем воевать. И я не хочу быть черным! Я, правда, и белым быть не хочу… Но если это единственный способ выбраться… Давай, дуй к своему Перуну. Доложи, что в его распоряжение поступает сводный диверсионный отряд «Зебра».
– Почему «Зебра»? – удивилась Лёля, тут же догадалась и улыбнулась. – Ну да! Черно-белые! Есть, товарищ командир отряда!
Антохе показалось, что в коридоре немного посветлело.
А еще он вдруг увидел финал сна, который так долго его преследовал. Его верный волк грустно-грустно смотрел ему в глаза. Он даже как будто хотел завилять хвостом. Но волки этого не умеют, поэтому серый напарник беззвучно спросил: «Ты уверен?» – «Конечно, – ответил Антон, – но мне будет тебя не хватать». – «Ничего, – подумал в ответ волк, – ты справишься. Ты теперь сильный».
Он торжественно наклонил морду, развернулся и затрусил в темноту. На душе у Антона стало одновременно и легче, и тяжелее. Он понял, что волк больше к нему не вернется…
Когда он пришел в себя, Лёли рядом уже не было.
Лёля
Лёле было немного стыдно за свои мысли, но она ничего не могла с собой поделать. Все-таки это именно она переубедила Антона перейти на сторону белых! Именно она сможет обеспечить победу добра над злом! Наверняка это будет последняя победа, и больше никогда черные армии…
Лёля выскочила на крышу.
– Перун! – закричала она.
Но продолжить не успела.
Что-то сверкнуло, загрохотало, и в лицо ударил свежий запах озона. Девочке пришлось протирать глаза и трясти головой, чтобы опомниться.
– Как ты смеешь?! – прогрохотал голос, столь же оглушительный, как гром перед ним. – Ты! Предательница!
От возмущения Лёля оторопела.
– Я?..
Но Перун снова не дал ей договорить.
– Молчать! Ты не сделала того, что должно было сделать… Молчать, я сказал!
Лёля оставила попытки вставить слово и протерла наконец глаза. Перун светился в полумраке, словно неоновая реклама. Рядом с ним бил копытом единорог, а за спиной волновалось прозрачное облако – группа прекрасных дев. Впрочем, лица у них сейчас были вовсе не прекрасные, искривленные гримасами брезгливости.
– Ты достойна наказания!
Лёля упрямо наклонила голову, но Перун, кажется, решил, что она просит прощения. Голос его потерял часть раскатистости.
– Но я добр! К тому же, Лёля, ты белая. Чисто белая, каких мало осталось теперь. Я готов допустить тебя к своим стопам и даже выслушать. От тебя потребуется совсем немного, простая формальность…
Что-то в голосе Перуна заставило Лёлю напрячься.
– Мне нужна… жертва, – небрежно закончил белый предводитель. – Человеческая жертва.
К Лёле от потрясения вернулся дар речи.
– Что тебе нужно? – невежливо перейдя на ты, спросила она.
– Нам, великим богам, – величественно произнес Перун, не заметив издевки, – испокон веку приносили жертвы. Тогда мы, – Перун расправил плечи, – сменяли гнев на милость.
У Лёли на языке завертелось много нелестного про великих богов, но вслух говорить она ничего не стала. Развернулась и стала тихо спускаться с крыши.
– Завтра в полдень! – донеслось до нее.
Лёля спустилась на третий этаж и села прямо на ступеньки. Во-первых, подкосились ноги, во-вторых, догнали слезы. Все ее надежды на мир рухнули, а Перун – тот самый Перун, который белый и справедливый, который был для нее символом добра и мира, потому что белый цвет – это добро, – Перун оказался глупым и злобным.
Лёля разрыдалась. Кто-то ее утешал, гладил по голове и даже принес воды. Лёля рыдала, не отвлекаясь на такие мелочи. Очнулась, когда все слезы были выплаканы, подняла глаза и столкнулась с добрым и внимательным взглядом Любы. Больше рядом никого не наблюдалось.