Гиперпространство
Шрифт:
Если предположить, что какой-нибудь талантливый физик решит задачу струнной теории поля и выведет из нее известные свойства нашей Вселенной, останется практическая проблема: когда мы сумеем использовать возможности теории гиперпространства. Есть два варианта:
1. Мы дождемся, когда наша цивилизация освоит энергии, в триллионы раз превосходящие те виды, которые мы можем получить сегодня.
2. Мы встретим представителей внеземных цивилизаций, владеющих искусством управления гиперпространством.
Напомним: понадобилось около 70 лет (между появлением работ Фарадея и Максвелла и работ Эдисона и его коллег), чтобы приступить к использованию электромагнитного взаимодействия в практических целях. Однако современная цивилизация во многом зависит от овладения этой силой. Ядерное взаимодействие было открыто почти на рубеже
Фундаментальная проблема заключается в том, что мы заставляем теорию суперструн отвечать на вопросы о повседневной энергии, тогда как ее стихия — планковская энергия. Эта поразительная энергия высвободилась только в момент сотворения. Иначе говоря, теория суперструн — не что иное, как теория сотворения. И словно от гепарда, посаженного в клетку, мы требуем от этого великолепного создания, чтобы оно плясало и пело нам на потеху. Но стихия гепарда — африканские саванны, а стихия теории суперструн — момент сотворения. Тем не менее, учитывая технологический уровень наших искусственных спутников, возможно, найдется новейшая «лаборатория», в которой мы сможем экспериментально исследовать естественную стихию теории суперструн, т. е. отголосок сотворения!
9. До сотворения
В начале было великое вселенское яйцо. Внутри яйца царил хаос, а среди хаоса парил Пань-гу, божественный эмбрион.
Если Бог сотворил мир, то где сам Бог был до сотворения?.. Знай, что мир несотворим, как само время, без начала и конца.
«А у Бога была мама?»
Узнав, что Бог сотворил небо и землю, дети задают наивный вопрос о том, была ли у Бога мама. Этот обманчиво простой вопрос озадачивает старейшин церкви, смущает выдающихся богословов, вызывает ожесточенные теологические споры на протяжении нескольких веков. Все мировые религии строят свою мифологию вокруг божественного акта творения, но ни одна из них не способна адекватно реагировать на логические парадоксы, стоящие даже за детскими вопросами.
Возможно, Бог действительно сотворил небеса и землю за семь дней, но что было до первого дня сотворения? Если признать, что у Бога была мать, последуют другие естественные вопросы: была ли мать у нее — и так далее до бесконечности. А если утверждать, что матери у Бога не было, неизбежно возникнет еще больше новых вопросов. Откуда взялся Бог? Всегда ли он существовал в вечности или же время не имеет отношения к Богу?
На протяжении веков даже великих художников, выполняющих заказы церкви, занимали каверзные богословские вопросы относительно их произведений искусства: к примеру, должны ли быть пупки у изображений Бога, Адама и Евы? Поскольку пупок — это след на месте прикрепления пуповины, получается, что ни Бога, ни Адама, ни Еву не следует изображать с пупком. С такой дилеммой столкнулся Микеланджело, расписывая потолок Сикстинской капеллы сценами сотворения и изгнания Адама и Евы из Эдемского сада. Ответ на этот богословский вопрос можно обнаружить в любом крупном музее: у Бога, Адама и Евы просто нет пупков, так как они были первыми.
Доказательства существования Бога
Обеспокоенный расхождениями в церковной идеологии, святой Фома Аквинский в XIII в. решил перевести богословские споры из плоскости туманной мифологии на уровень строгой логики. Ответы на извечные вопросы он предложил в своих известных «доказательствах бытия Божия».
И подытожил свои аргументы в стихотворной форме:
Сущее движется — значит, есть источник движенья. У всего есть причина — значит, есть и первопричина. Если мир существует, значит, над ним есть творец. Есть добродетель — значит, есть образец совершенства. Сущее создано — значит, на то божий промысел был [105] .105
Процитировано
(Первые три строки — так называемое космологическое доказательство,четвертая опирается на фундамент нравственности, пятая формулирует телеологическое доказательство.На данный момент нравственное доказательство является самым слабым, так как моральные нормы нельзя рассматривать в отрыве от эволюции общественных традиций.)
«Космологическим» и «телеологическим» доказательствами существования Бога, выдвинутыми Фомой Аквинским, церковь пользовалась последние 700 лет, отвечая на каверзный богословский вопрос. В свете научных открытий прошедших семи веков стало ясно, что эти доказательства небезупречны, однако для своего времени они были достаточно искусными, что свидетельствует о влиянии древних греков, которые первыми ввели ригоризм в свои рассуждения о природе.
Фома Аквинский приступал к космологическому доказательству с постулата о Боге как перводвигателе и первопричине. От ответа на вопрос «Кто сотворил Бога?» он уходил, заявляя, что этот вопрос не имеет смысла. У Бога нет создателя, потому что он был первым. И точка. Согласно космологическому доказательству все, что движется, должно быть движимо чем-то, что в свою очередь тоже приводится чем-то в движение и так до бесконечности. Но что приводит в движение перводвигатель?
Представьте себе, что вы отдыхаете, сидя в парке, и смотрите, как перед вами проезжает детская коляска. Наверное, думаете вы, коляску толкает малыш. Подождав немного, вы видите, что первую коляску толкает вторая. Заинтересовавшись, вы ждете, когда появится малыш, но вслед за первыми двумя колясками в поле вашего зрения возникает третья. Время идет, перед вашими глазами проезжают сотни колясок, каждая последующая толкает предыдущие, а ребенка не видно. Озадачившись, вы вглядываетесь вдаль. И с удивлением видите бесконечную последовательность колясок, растянувшуюся до самого горизонта: каждая последующая толкает предыдущие, а ребенка за ними нет. Если для перемещения одной коляски нужен ребенок, неужели бесконечную последовательность колясок можно приводить в движение без перводвигателя? Может ли такая бесконечная последовательность колясок толкать сама себя? Нет. Значит, Бог просто обязан существовать.
Телеологическое доказательство выглядит еще убедительнее. Согласно ему, должен существовать первотворец. К примеру, представьте себе, что вы идете по пескам Марса, где ветер и пыльные бури создают и горы, и гигантские кратеры.
За десятки миллионов лет выветриванию и коррозионному воздействию песчаных бурь подверглось все вокруг. Вдруг, к своему изумлению, вы находите на песчаной дюне красивый фотоаппарат. Объектив идеально отполирован, прекрасно сработан механизм затвора. Разумеется, вы подумаете, что пески Марса никак не могли создать такое искусное произведение. И вы приходите к выводу, что фотоаппарат сделан неким существом, обладающим интеллектом. Затем, побродив по Марсу еще некоторое время, вы встречаете кролика. Безусловно, глаз кролика устроен несравненно сложнее, чем объектив фотоаппарата. Мышцы кроличьего глаза совершают гораздо более замысловатые действия, чем затвор фотоаппарата. Следовательно, создатель кролика должен быть бесконечно более развитым, чем создатель фотоаппарата. Значит, его сотворил Бог.
А теперь представим себе технику на Земле. Не вызывает никаких сомнений, что эти машины созданы кем-то превосходящим их самих, например человеком. Бесспорно и то, что человек устроен бесконечно сложнее машины. Следовательно, тот, кто создал человека, должен быть гораздо совершеннее его. Значит, должен существовать Бог.
В 1078 г. архиепископ Кентерберийский Ансельм предложил, вероятно, самое изощренное доказательство существования Бога — онтологический аргумент,никак не зависящий от перводвигателей и первотворцов. Святой Ансельм утверждал, что может доказать существование Бога с помощью одной только логики. Он определил Бога как самое совершенное и могущественное существо, какое только можно вообразить. Но представить себе можно два типа Бога. Первого воображаемого нами Бога не существует. Второй воображаемый Бог действительно существует и может творить чудеса: например, приказывать расступиться водам и воскрешать из мертвых. Очевидно, второй Бог (существующий) гораздо могущественнее и совершеннее первого (несуществующего).