Гипноз и жизнь доктора Бердс

Бердс Марина

После того, как оправилась от эмоционального шока, я подвела итоги и решила выяснить, как чувствовали себя во время телепатического акта другие. Мною было опрошено 128 человек подряд. Беседы были долгие, с каждым по отдельности. В процессе общения я даже разработала своеобразный детектор лжи (детектор лжи – система сообщающихся вопросов, когда ответ на один вопрос перепроверяет ответ на другой и т.д.) – научилась улавливать по интересным приметам, врет ли мой экспериментальный субъект. В конце концов, напросился вывод, что у каждого из опрошенных, даже самых брехливых и, наоборот, самых неверующих, были в жизни случаи телепатии. И в большинстве случаев это имело смысл: подсознание (ПОДСОЗНАНИЕ – область непроизвольной психической

деятельности: неясных мыслей, чувств, представлений, автоматизированных действий, интуиции) призывало к бдительности, к отказам от предстоящих планов во избежание несчастного случая или же готовило к неожиданным положительным событиям, чтобы не перегореть от впечатлений. Потом был еще ряд экспериментов на себе и добровольцах. Наконец, я набрала убедительное количество результатов, но никак не могла придумать, куда с ними бежать. Как раз с этой мыслью («А что делать дальше?») я прогуливалась около института. Тянулись летние каникулы. За городом меня ждала веселая компания, особенно один молодой человек. Но я решила не ехать: зачем сбивать молодого человека с толку, если у него есть девушка, а мне он даром не нужен. Я посмотрела на часы: «Все! Последний автобус уже ушел. Соблазн закончился». Тут со мной поздоровались. Смотрю – Физкультурник.

– Здравствуй, Марина!

– А! Здравствуйте. Оказывается, Вы меня по имени знаете, какая честь!

– Я о тебе знаю больше, чем ты сама.

– А зачем?

– А мне нравится, как ты вопросы задаешь. Это хорошее качество для будущего ученого.

– А Вы что, ученый?

– Да, колдун, – и он улыбнулся во весь ухоженный рот.

– Хорошие Вы себе зубы вставили, – я хотела побыстрее от него избавиться, потому что он противный и еще когда-то меня оскорбил.

– Нет, я их вырастил сам.

– А что же лысину не заделал?

– А чтобы меньше нравиться девочкам вроде тебя.

– Это у тебя получилось.

– Одна из колдовских заповедей: не совращай. И ты правильно сделала, что не поехала на встречу с Сашей, чтобы не портить ему жизнь.

Мое правило в тот период жизни было такое: ничему и никогда не удивляться или, в крайнем случае, не показывать вид. «Недаром же он вертится среди медиков, конечно, и до Саши добрался. Колдун!» – подумала я.

– Нет, Марина, до Саши я не добрался, – прочитал он мои мысли. – Я добрался до тебя. Мне нравятся твои установки на будущее и стиль мышления. Расскажи мне, пожалуйста, свою «телепатическую теорию», только почетче, я все-таки не в курсе всех мелочей.

Меня всю жизнь тянуло на авантюры, и я к тому же считала, что для будущего психиатра необходимо иметь чувственное представление о любой ситуации. Я хотела испытать как можно больше приключений, чтобы потом было с чем сравнивать чувства своих больных. Такого разговорчика еще не было, и я без особых колебаний, как Киса Воробьянинов, рассказала «первому встречному проходимцу» все свои парапсихологические наблюдения от корки до корки. Тот внимательно выслушал, усмехнулся и иронически вздохнул:

– Ты хоть бы спросила, как меня зовут.

– А разве это повод для знакомства?

– И все-таки: Анатолий Петрович, ведущий инженер, журналист, психолог и колдун. Вне подчиненных можно называть просто Толиком.

– Спасибо, Просто Толик. А все-таки, что ты ко мне пристал?

Мгновенно его легкомысленный ехидный взгляд превратился в глубокую серьезность. И с меня слетели плоские шуточки и наползло такое оцепенение, будто решалась моя судьба.

Анатолий заговорил хорошо поставленным голосом:

– Я хожу по свету, чтобы подбирать определенного типа личности, которые могли бы оказать посильную помощь великому делу, которому я служу. Это дело – сохранение нашей планеты и выживание человечества. Ты могла бы сделать много как врач и психолог. И если ты согласишься идти по тому творческому пути, который я тебе предлагаю, то обещаю корректировать твою жизнь, а моя организация будет тебя охранять.

– И что это за путь?

– Борьбы за норму.

– ?

– Это значит, лечить душу и тело.

– Да я и так этим собираюсь заниматься, я уже учусь в мединституте.

– Это не все. Ты должна уйти в это дело полностью и сама стать живым примером для

пациентов.

– Так я хочу именно так и сделать.

– Это очень тяжелая работа, на нее уйдет вся твоя жизнь. ТЫ ПЕРЕСТАНЕШЬ ОТДЫХАТЬ, ТЫ БУДЕШЬ РАБОТАТЬ ДАЖЕ ВО СНЕ. КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ДЛЯ ТЕБЯ СТАНЕТ ПАЦИЕНТОМ. В КАЖДОМ СОТРЯСЕНИИ ВОЗДУХА ТЫ БУДЕШЬ ИСКАТЬ ОТВЕТЫ НА ИХ ПРОБЛЕМЫ. ТВОЙ МОЗГ БУДЕТ РАБОТАТЬ КРУГЛОСУТОЧНО И ДУМАТЬ ОДНОВРЕМЕННО О ТЫСЯЧЕ ЗАДАЧ, ТЫ ПРЕВРАТИШЬСЯ В ПСИХОЛОГИЮ МАСС – И ОТ ТЕБЯ НЕ ОСТАНЕТСЯ НИЧЕГО, КРОМЕ ДУМАЮЩЕЙ МАШИНЫ «КАК ПОМОЧЬ». И НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО К ТЕБЕ ПРИДУТ СЛАВА, ДЕНЬГИ, КАРЬЕРА, ПОНИМАНИЕ, НО ОБЯЗАТЕЛЬНО – РАЗРАСТАЮЩИЙСЯ ТРУД. И ты согласишься на это адово дело?

– Да я хочу этого больше всего на свете!

– Ну, больше всего на свете ты хочешь любви, и это естественный фон для твоих творений. Но я знал, что ты ответишь именно так. Даю сутки на размышление. Завтра в тот же час ты опустишь неподписанный конверт со своим ответом в красный ящик на главпочтамте. А теперь я ухожу, чтобы не мешать тебе принять правильное решение.

Ровно через сутки я опустила неподписанный конверт, в котором лежало короткое письмо: «Да, я согласна отдать всю жизнь, чтобы как врач и психолог сделать максимум пользы для человечества». А через неделю получила ответ: «Твое согласие – клятва. Назад пути нет. Начинай копить опыт». Меня покоробило от этой милой записочки, и я два месяца проклинала свое легкомыслие, чувствуя себя то жертвой розыгрыша, то попавшей в руки кровожадных гангстеров. Наконец, анализируя все еще и еще, я все-таки приняла убеждение в том, что Толик действительно колдун, а не сексуальный разбойник, потому что он читает мысли. Тогда все не так уж плохо, а совсем даже наоборот: клятва не противоречит моим стремлениям. Даже если это игра. И пустилась в накопление опыта (от склонности к необдуманным поступкам с тех пор не осталось и следа).

Я продолжала совмещать учебу в институте с работой в больнице по ночам и выходным и, наконец, получила диплом врача. Позади интернатура в Туле и два года по распределению главным врачом в психинтернате одного из прилегающих к городу поселков. Последняя работа стала невыносимой из-за моего неравнодушия к обкрадыванию больных и эксцентричной женщины с парнокопытной фамилией на букву «П» – второго интернатского врача-психиатра. Ее никак не могли уволить за некоторые шалости, ибо она много знала: у кого что откуда взялось. П. постоянно писала во все инстанции жалобы на всех, даже на саму себя, била медсестер и абсолютно ничего не знала по своей специальности. После того, как на производственном собрании у директорских приближенных особ я добивалась ответа, куда идут деньги от разгрузочных работ на станции нашими больными, П. стали активно натравливать на меня. Она встречала меня у входных ворот, показывала задницу (возможно, этим она заразилась от своих пациентов за долгие годы медицинской службы), а потом ходила кругами с кирпичами и банками из-под краски. Присутствие сотрудников, больных, их родственников и даже проверяющих из отдела соцобеспечения ее ничуть не смущало. Директор оставался глух и нем. Я устроила недельную забастовку, сбегала к главному психиатру города (который как-то имел счастье познакомиться с П. лично) и сказала, что та собирается меня убить. Администрацию интерната вызвали в центр, где все преподнесли как конфликт двух врачей. Тогда я сделала ход конем: помирилась с П., вытряхнула из нее побольше компромата (ей было все равно против кого бороться – против меня или директора, лишь бы был процесс). И тут мне совсем неожиданно встретился бывший однокурсник Филипп. Теперь он работал психотерапевтом в больнице и по совместительству – председателем соответствующего кооператива.

Филя сделал широкий жест: «Иди ко мне в кооператив. У меня блестящее будущее. Я талантлив». Мне ничего не оставалось, как соглашаться, так как средств для существования больше брать было неоткуда (правда, и там я их не получила тоже).

Несколько раз я съездила к Филиппку в отделение. Посмотрела, как проводит сеанс гипноза его заведующая. Этот сеанс произвел на меня двойное действие: «Разве это гипноз?». «Ну, если это гипноз, то у меня должно получиться не хуже, потому что хуже уже невозможно». И решила попробовать.