Гипотезы о происхождении языка
Шрифт:
Понятия "установление имен" и "установитель имен" проходят через всю античную (древние Индия, Китай, Греция, Рим) мифологию и философию. Возникновение этих выражений связывают с языком вед – древнеиндийских священных книг. В ведическом санскрите, представляющем собой ряд диалектов санскрита – первого письменного языка, родоначальника всех современных индоевропейских языков – имеются выражения: namadheyam 'установление имен' и namadham 'установитель имен' (от пата 'имя' и dha-n 'установитель'). В греческую философию "установитель имен" перешел в виде ономатотета.
Если первоначально "установитель имен" понимался в мифологии как высшее существо, придумывающее и присваивающее имена богам, людям и вещам, то впоследствии,
Действительно, дать имя чему-либо значит выделить этот предмет среди других, как бы мысленно очертить его границы, "оформить". "Установление имен" вещей и создание их с самого начала мыслились древними как действия, тесно связанные между собой.
Смежность представлений о слове, мысли и действии отразилась в многозначном греческом выражении logos. В евангелии от Иоанна сказано: "Вначале было Слово". Это неудачный перевод слова logos с греческого оригинала. Интересны в этой связи колебания гётевского Фауста при переводе соответствующего стиха библии:
"Вначале было Слово". С первых строк Загадка. Так лн понял я намек? Ведь я так высоко не ставлю слова, Чтоб думать, что оно всему основа. "Вначале Мысль была". Вот перевод, Он ближе этот стих передает. Подумаю, однако, чтобы сразу Не погубить работы первой фразой Могла лн мысль в созданье жизнь вдохнуть? "Была вначале Сила". Вот в чем суть. Но после небольшого колебанья Я отклоняю это толкованье. Я был опять, как внжу, с толку сбит: "В начале было Дело" – стнх гласит.(И.-В. Гете. Фауст)
В представлении народов, населявших Переднюю Азию и Индостан и живших ранее X в. до н.э.., язык был создан божественным началом, хотя оно и могло привлекать к этому делу человека. Здесь интересно отметить разнообразие обликов всевышней силы, создающей язык, многоступенчатость этого действия при движении имен с неба на землю и непосредственную связь именования с деятельностью, с созиданием.
Самыми древними дошедшими до нас литературными памятниками (наряду с шумерскими письменами) являются индийские веды (букв, "знание"). Это сборники (их четыре) поэтических и прозаических произведений – гимнов, песен, жертвенных изречений и заклинаний, созданных ариями – пастушескими племенами, кочевавшими к востоку от Афганистана. Датируются веды XXV-XV вв. до н.э. Индийцы считают их священным писанием.
Самыми древними дошедшими до нас литературными памятниками (наряду с шумерскими письменами) являются индийские веды (букв, "знание"). Это сборники (их четыре) поэтических и прозаических произведений – гимнов, песен, жертвенных изречений и заклинаний, созданных ариями – пастушескими племенами, кочевавшими к востоку от Афганистана. Датируются веды XXV-XV вв. до н.э. Индийцы считают их священным писанием.
Первой по древности и святости считается Ригведа. В ней в одном из гимнов говорится, что установителем имен является бог – Всеобщий ремесленник, ваятель, кузнец и плотник, создавший небо и землю. Но он устанавливал не все имена, а только для подчиненных ему богов. В другом же гимне Ригведы рассказывается о том, что начало речи дали люди – первые великие мудрецы, которые под покровительством бога Брхаспати – вдохновителя красноречия и поэзии – "приступили к действию, осуществляя установление имен". Согласованный вариант мифа выглядит так: главный бог – Всеобщий ремесленник и "господин речи" – давал имена другим богам, имена же вещам устанавливали люди – святые мудрецы, но с помощью "господина речи".
В мифах создание имен – священное действо, служащее не интересам людей, а завершающим этапом создания мира вещей; имена являются его атрибутом, который существует сам по себе, независимо от людей. Им предстоит лишь познать и использовать готовые имена.
К ведам в древнеиндийской философии и мифологии примыкают литературные произведения особого жанра – упанишады (букв, "сидеть около"), комментирующие и дополняющие ведические гимны. Упанишады относятся к IX-VI вв. до н.э. и по форме представляют собой беседы мудреца-учителя с юными учениками, "сидящими около".
Чтобы понять, как авторы упанишад представляли себе появление имен и речи, обратимся к истокам их рассуждений. Ответ на вопрос "Что было вначале?" – "Бог (или боги)" их не удовлетворял, так как тогда надо было объяснить, кто создал богов и что было до них.
В упанишаде Шатанатха Брахмана мудрец говорит: "Водами поистине было это начало, лишь морем. Эти (воды) размышляли: «Как могли бы мы размножиться?»"2 Для того
чтобы развиться и размножиться, первоначальное бытие нуждается в некотором орудии – это миросозидающая сила (в названной упанишаде – тапас). Описываются различные варианты космогонического процесса. Но для большей их части характерно то, что сперва должно существовать некоторое активное начало, способное творить, но не обязательно божественное. На некотором этапе миросо-зидания появляются боги, которые продолжают творение мира, в том числе' и имен.
Мудрец, ведущий беседу в упанишаде Чхандочья, так представляет себе ход событий: вначале было сущее (это более поздняя упанишада, чем Шатапатха Брахмана, поэтому мир начинается не с конкретного вещества – воды, а с обобщенного бытия). Сущее решило вырасти и стать многочисленным, и в первую очередь сотворило жар, который создал воду. Идея жара (огня) как одного из первоначал была популярна и у греческих философов. Жар активен-и двулик: разрушая топливо, созидает тепло, так необходимое для жизни. Динамичность жара и невещественность тепла близки по своей природе человеческой речи – высшему этапу творения.
Вода, пожелав стать многочисленной, сотворила пищу, которая бывает всюду, где идет дождь. Пища бывает трех пород: из яйца, от живых и из ростка. Далее уже в миросозидании принимает участие божество, которое решило войти в живые существа и с помощью животворящей силы – атмана – "явить имена и формы". Этот акт является заключительным в миросозидании и обходится без человека. Очевидно, если "имена и формы" живых существ "явились" из них самих, то имена возникают по их (существ) "природе" (штрих к гипотезе об именах "по природе").
Интересно "направление" именования: обычно имя движется от бога к вещи, здесь же оно выходит изнутри ее и связано с ее формой. Объяснив возникновение жара, воды, пищи и имен, что, видимо, является необходимым минимумом для существования человека, мудрец переходит к рассмотрению человеческой природы.
Поглощенная пища разделяется на три части: грубейшая становится калом, средняя – мясом, тончайшая – разумом. Выпитая вода превращается в грубейшей своей части в мочу, средняя становится кровью, а тончайшая – дыханием. Жар также поглощается (в виде тепла) и становится костью, мозгом, а тончайшая его часть – речью. "Ибо разум, дорогой, – заключает мудрец, – состоит из пищи, дыхание состоит из воды, речь состоит из жара…".