Гитлер. Последние десять дней. Рассказ очевидца. 1945
Шрифт:
Сражение, развернувшееся севернее озера Ильмень против 2-й ударной армии русских под командованием генерала Власова, завершилось в первых числах июня. Из личного состава 16 окруженных дивизий и бригад в плен попало лишь около 30 тысяч человек. Около 10 тысяч погибли: умерли от голода или ран или же утонули в непроходимых топях. Солнце нещадно палило разбросанные повсюду трупы, над ними висели тучи насекомых.
В июне нашу дивизию отвели в тыл на отдых; мы тоже понесли большие потери и нуждались в пополнении. На фронт мы прибыли уже под Ленинградом, на так называемый Ораниенбаумский плацдарм. Здесь меня назначили командиром роты русских добровольцев. К счастью, в этой должности я пробыл всего два месяца. Нельзя сказать, что я был особенно счастлив, имея в своем подчинении столь пеструю компанию,
Но уже в начале декабря идиллия нарушилась. В конце ноября 1942 г. южнее озера Ильмень русские начали широкое наступление силами 11-й, 34-й, 53-й и 1-й ударной армий под общим командованием маршала Тимошенко. Оно было нацелено на 50-километровый коридор близ Демянска, который защищала группа армий «Север».
В первый же день на наших новых позициях в южной оконечности коридора, в 10 километрах южнее деревни Софронково, мы оказались втянутыми в непрерывные оборонительные бои. Всякий раз, когда русским удавалось вклиниваться в наши порядки или соседей слева, я поднимал своих людей в контратаку, используя также при этом и имевшийся у нас танк, украденный нами у немецкой воинской части, которую меняли еще на Ленинградском фронте. Канун Рождества 1942 г. я провел вместе со своим старшим унтер-офицером, с трудом пробираясь через снежные заносы метровой толщины в надежде получить почту за последние два дня и порадовать своих солдат весточкой из дома.
После Рождества нашу часть перебросили с южного на северный участок упомянутого коридора, где русским удалось пробить брешь в нашей обороне. Во время контратаки я был легко ранен, но остался в строю. При повторной контратаке на следующий день я уже получил серьезное ранение осколком снаряда, и с наступлением темноты меня доставили на носилках в полевой госпиталь. Мое состояние сочли безнадежным, но, к счастью, у меня были друзья с хорошими связями на самом верху. Они устроили так, что меня транспортировали самолетом в Восточную Пруссию и далее поездом (в вагоне 1-го класса) в военный госпиталь им. Гинденбурга, расположенный в Берлине-Целендорфе.
Благодаря врачебному искусству знаменитого хирурга Вейнке и первоклассному уходу в госпитале, оснащенном самым современным оборудованием, моя правая нога была спасена от ампутации. Однако прошло немало недель, прежде чем я полностью оправился после сложнейшей операции на бедре. И мое пребывание в госпитале совпало с двумя радостными событиями: в день моего рождения, 24 января, мне было присвоено воинское звание «старший лейтенант», и я познакомился с медсестрой Ренатой Зоммерфельт, проходившей практику в этом лечебном учреждении. 1 марта я вновь встал на ноги и начал ходить, и вскоре мы обручились. Обряд венчания состоялся непосредственно перед моим возвращением в действующую армию.
В начале мая 1943 г. мне вручили Рыцарский Железный крест за участие в обороне Демянского коридора. Наши положенные две недели медового месяца, которые мы проводили в июне в Вёртерзее, закончились преждевременно с получением телеграммы о моем новом назначении. К тому времени при активной поддержке жены и ее прусской семьи я уже почти совсем пришел в норму, хотя еще и не годился для активной фронтовой службы. Оставшиеся шесть месяцев 1943 г. я провел во Франции, где командовал эскадроном тяжелой кавалерии, входившим в состав 389-й пехотной дивизии, дислоцированной возле Сен-Лo в Нормандии.
В первых числах апреля 1944 г. меня откомандировали в 1-ю кавалерийскую дивизию Венгерской королевской армии, где мне предстояло возглавить группу немецких офицеров связи.
Прибыв в местечко Калуш близ города Стрый, я узнал, что моя группа с автомашинами, переводчиками и всем нужным скарбом еще находится в Санкт-Пёлтене (Австрия) и, вероятнее всего, доберется до новой штаб-квартиры группы 4 или 5 мая. Более того, как мне стало известно, кавалерийская дивизия, совместно с которой моя группа должна была действовать, находилась еще в стадии формирования в Восточной Венгрии. Мое немецкое вышестоящее начальство, не зная, чем меня пока занять,
Для меня это решение оказалось исключительно благоприятным. С вылетом из галицийского Стрыя в Будапешт начался в моей жизни период, длившийся всего два месяца и теперь представляющийся мне чудесным сном. Позади осталась серая, утопающая в грязи, дикая Галиция. Пролетая над Карпатами, мы видели повсюду на горных склонах снег. Но, приземлившись в Будапеште, мы с удивлением обнаружили, что попали в самую настоящую весну, делавшую эту истинную жемчужину среди красивейших европейских городов еще более привлекательной. Я пробыл в столице Венгрии несколько дней, консультируясь с германским военным атташе, и проживал все это время в знаменитой гостинице «Геллерт», числясь почетным гостем. Здесь сыграл определенную положительную роль и мой Рыцарский Железный крест. После лишений и невзгод последних лет дни и ночи, проведенные в Будапеште, почти не затронутом войной, казались какими-то странными, нереальными.
Проработав досконально с военным атташе свои конкретные обязанности в качестве руководителя группы немецких офицеров связи при 1-й кавалерийской дивизии, я покинул гостеприимный Будапешт и отправился в город Ньиредьхазу (Восточная Венгрия). На другой день после прибытия на место я официально представился командиру создаваемой кавалерийской дивизии генерал-лейтенанту Ватакси, бывшему адъютанту Миклоша Хорти, и тут же получил приглашение посетить его на дому. Принят я был исключительно приветливо, с таким искренним радушием, какого мне еще не доводилось видеть у нас в Германии. На малом приеме, устроенном в мою честь, я удостоился первого официального поручения. Быть может, генерал хотел получше узнать меня, или просто познакомить меня со своей прекрасной страной, или же продемонстрировать особое ко мне отношение, но, независимо от причины, поручение было довольно необычным и весьма приятным.
Генерал пожелал, чтобы я по утрам сопровождал его 20-летнюю дочь, прекрасную и страстную наездницу, во время прогулок верхом. Итак, каждое утро мы отправлялись на великолепных породистых лошадях по красивейшим окрестностям, иногда завтракая с друзьями в соседних поместьях. Приобретенные многочисленные знакомства позволили мне лучше узнать страну и ее людей, научиться любить и уважать их. Они же помогли мне во время жесточайших боев с русскими, по сути, спасли меня от смерти.
Из всех знакомств мне особенно запомнилось двухдневное пребывание в усадьбе графа Кароли, кузена тогдашнего премьер-министра. Поездка к нему по приглашению походила на путешествие в иной, непривычный мир. Встречала меня вся семья, стоя на широкой лестнице, ведущей в замок. Графиня лично проводила меня в отведенные мне покои, по сути, в ее собственную комнату, в которой она, по ее признанию, родила двух своих детей. На рояле специально для меня поставили огромный букет алых роз. Окна комнаты и ее широкий балкон выходили в тенистый парк, где чинно прогуливались павлины и фазаны, в пруду плавали белые и черные лебеди, в загоне скакали рысью по кругу на корде великолепные лошади. За время, пока я гостил у графа, у меня была возможность осмотреть его обширную коллекцию медных гравюр, совершить прогулку в экипаже в ближайшую деревню и, уж конечно, насладиться деликатесами его превосходной кухни.
Когда примерно через две недели дивизию отправляли в Россию, графский слуга передал мне письмо от графини, в которое была вложена высушенная между страницами книги алая роза из того букета, который стоял на рояле в день моего приезда в замок. Цветок должен был служить мне талисманом, и в какой-то мере он, по-видимому, действительно оберегал меня от всякого рода напастей.
В канун отъезда из Венгрии, вечером граф устроил для офицеров штаба дивизии прием в «Шёшдо», пригородном ресторане. Под цыганские песни и музыку мы ели, пили и танцевали. Графская дочь и ее друзья учили меня танцевать чардаш. Однако общую атмосферу все-таки несколько омрачало сознание предстоящей скорой разлуки. В этот вечер я долго сидел со своим новым другом графом Штипши, капитаном резерва, чье поместье находилось в Южной Венгрии. Он пел мне венгерские народные песни, и мы много говорили о жизни, браке и красивых женщинах.