Гладиатор по крови
Шрифт:
Повернувшись на месте, они пробежали пять десятков шагов свободной земли, отделявшей их от конца колонны. За спиной римлян рабы с радостным воплем бросились в погоню за Макроном и его людьми, перепрыгивая через убитых собратьев. Как только солдаты вспомогательной когорты оказались возле последнего фургона, Макрон повернулся и выставил вперед щит. Солдаты выстроились по обе стороны от него, образовав плотную стену щитов, готовую принять на себя натиск нападающих. Первый из рабов ударил в щит Макрона грубой дубиной. Мгновение спустя в бой вступили уже все его люди, отражая удары, коля мечами, отступая, оставаясь рядом с возами. Предводителя рабов Макрон заметил справа от себя, вступившим в поединок с крепким солдатом когорты. Раб пытался обнаружить брешь между щитами, чтобы нанести удар своим мечом — прекрасно украшенным мечом гладиатора, блиставшим под вечерним небом. Солдат сделал выпад, и раб непринужденно
После этого серией яростных ударов раб отогнал своего противника к самому борту воза. Солдат слишком поздно заметил опасность, и сплошной деревянный диск колеса поверг его на землю и прокатился по его телу, ломая бедра и позвоночник, оставив на лице несчастного изумленное выражение. Рот его открылся и закрылся, руки задергались, началась агония.
Односторонний характер боя еще раз напомнил о том, что дорога позади последнего фургона была усеяна телами павших рабов, среди которых осталось только трое солдат когорты. Главарь восставших рабов отозвал своих людей, и, закончив погоню за римлянами, они, тяжело дыша, остановились возле него, провожая взглядами колонну, громыхавшую по дороге на Гортину. Когда колонна отошла от рабов шагов на сто, Макрон опустил меч в ножны и направился вдоль возов, проверяя своих людей и состояние коней и мулов. Камни и камешки различной величины нанесли множество синяков и ссадин людям и животным, однако движение вперед продолжалось.
— До дороги осталось совсем немного, ребята! — попытался подбодрить своих людей Макрон. — Эти ублюдки получили урок и больше не будут досаждать бойцам Двенадцатой Испанской.
Однако он поторопился. Едва фургоны и рабов разделило надежное расстояние, предводитель восставших повел своих людей вперед, держась вровень с колонной римлян. Макрон настороженно приглядывал за ними, однако, когда оказалось, что расстояние это никто не собирается сокращать, ему пришлось удовлетвориться тем, что каждый шаг приближал его подчиненных к безопасной Матале. Прикидывая перспективы, он считал, что у них есть хорошие шансы пробиться в город и еще несколько дней кормить горожан Маталы привезенным на возах хлебом и маслом.
— Господин!
Макрон повернулся на голос и увидел, что один из его людей забежал перед колонной на небольшой пригорок. Он размахивал копьем, чтобы привлечь внимание Макрона.
— Что там у тебя?
Вкатившись на этот пригорок, первый воз остановился на месте, Аттикус поднялся со скамейки возницы и уставился вперед на дорогу. Макрон пробежал мимо фургонов.
— Почему стоим, дурак? Какого хрена ты остановился?
— Смотри сам! — Аттикус указал рукой вперед.
Поравнявшись с первым возом, Макрон посмотрел в указанном направлении. С пригорка он видел дорогу на Гортину, находившуюся едва ли не в сотне шагов, и насыпь, поднимавшуюся к ней от той колеи, на которой они находились. Перекресток занимала толпа рабов, посланных, чтобы преградить путь колонне. Выковыряв из дороги несколько каменных плит и спешно срубив немного деревьев, они успели соорудить примитивную баррикаду. Макрон прикинул на глазок, что возле перекрестка собралось более двух сотен рабов, и еще две сотни двигались следом за фуражирами. Ловушка оказалась надежной. Конечно, такая баррикада не могла остановить солдат Макрона, однако фургоны не смогут продолжить путь, пока ее не уберут. Узкая насыпь намекала на то, что объехать баррикаду не удастся: на крутом склоне возы могли опрокинуться. Альтернатива была проста: либо бросить фургоны и возвратиться в Маталу с пустыми руками, или же, продолжив движение, попытаться прорваться через заслон и одновременно отбиться от нападающих с тыла. Если колонна застрянет, Макрона и его людей окружат и по одному перебьют.
— Что будем делать? — спросил Аттикус. — Что скажешь, Макрон?
— Дерьмо, — выругался сквозь зубы центурион. — Продолжаем движение. Захватываем баррикаду, убираем ее и прорываемся к городу. Матала погибнет без еды. Вперед!
Глубоко вздохнув, Аттикус ударил коней вожжами. Дернувшись, его повозка сдвинулась с места. После недолгой паузы за ней последовали остальные возы и сомкнувшие щиты солдаты вспомогательной когорты. Приближаясь к баррикаде, Макрон видел, как мрачные рабы готовились к обороне, выставляя в сторону римлян грубо отесанные жерди и вилы. Некоторые складывали возле себя подходящие для броска камни. Глянув через плечо, Макрон увидел, что второй отряд рабов прибавил шагу, стремясь приблизиться к охраняемой им колонне. Нас ждет кровавая передряга, отметил он, и шансов
И вдруг мятежники, державшиеся слева от колонны, отвернулись от приближавшихся повозок и уставились на ведущую в Маталу дорогу. Мгновение спустя некоторые из них начали пятиться, а потом, побросав наземь свое оружие, первые из них бросились наутек через поле к ближайшей масличной роще. Паника молниеносно охватила всю толпу, и еще до того, как римляне добрались до баррикады, возле нее не осталось ни одного раба.
— Владыки Тартара, что там еще?
Фургоны остановились, и Макрон повернулся к дороге. Как только грохот колес и скрипучий солдатский шаг утихли, он уловил новый звук — далекий гром конской поступи, приближавшейся по дороге. Из-за поворота дороги показались погонявшие лошадей первые всадники в красных туниках и галльских шлемах. В руках их были копья, щиты заброшены за спину. Возглавлял направлявшийся к перекрестку отряд воин в пластинчатом доспехе… На голове его красовался шлем центуриона, султан которого развевал ветер.
— Наши! — просиял Макрон. — Наши!!!
Рассыпалась и вторая, гнавшаяся за фургонами, банда рабов. Лишь их предводитель и его спутники оставались на месте. Увидев приближающихся всадников, главарь восставших коротко глянул на фургоны. Соприкоснувшись взглядом с Макроном, он с насмешкой отсалютовал гладиаторским мечом, а затем присоединился к остальным рабам, улепетывавшим к сулящей спасение оливковой роще.
Макрон вновь повернулся к приближавшимся всадникам, перешедшим с галопа на рысь и приблизившимся к баррикаде. Предводитель всадников осадил коня и аккуратно объехал край препятствия, приблизившись к фургонам.
— Центурион Макрон, — послышался знакомый голос. — Какого рожна ты тут делаешь?
— А, это ты, Катон! — рассмеялся Макрон. — Слава богам! А ты-то за каким хреном сюда пожаловал?
Глава 11
— Семпроний послал меня за тобой и Юлией, — пояснил Катон и, спрыгнув с коня, скривился, наступив на раненую ногу. Неловко ступая, он подошел к другу и пожал руку Макрона. — Мы нужны ему в Гортине.
Заметив его хромоту, ветеран кивнул:
— Что это там у тебя, парень?
— Один ублюдок пырнул в бедро, но жить буду.
Глянув через плечо Макрона на фургоны, Катон заметил раненых среди людей и животных.
— Я заметил рабов с дороги. Похоже, что они путались у тебя под ногами.
— Не то слово, — отозвался Макрон. — Просто сами бросались на мечи. Вот уж не думал, что рабы способны так упорно сражаться. Кстати, Гортина находится с той стороны от нас. А ты приехал из Маталы.
Катон кивнул:
— Я сначала побывал там. Центурион Портиллус сообщил мне о том, куда ты направился. Мы с сенатором проезжали здесь несколько дней назад и видели взбунтовавшихся рабов. Вот я и подумал, что лучше лично убедиться, что с тобой все в порядке.
— Ну, что ж, теперь все в порядке. — Макрон указал на турму [25] всадников-эквитов, [26] оставшуюся по ту сторону завала. — А эти откуда?
— Четвертая Батавская ала, [27] расквартированная возле Гортины. Во время землетрясения они потеряли половину коней и больше сотни людей. Учитывая все опасности на дороге, сенатор предоставил нам эскорт.
— Опасности? Так, значит, рабы разгулялись не только здесь?
25
Турма — подразделение конницы в римской армии, порядка 30 человек.
26
Эквиты — то же, что всадники, привилегированное сословие в Риме.
27
Ала (крыло) — римская конница, причисленная к легионам; состояла из десяти турм по 30 всадников. При императорах так назывались отдельные конные полки в 500–1000 всадников, возглавлявшиеся местными вождями и называвшиеся, в зависимости от состава, алой батавской, маврской и так далее.