Гламурная невинность
Шрифт:
– Понятия не имею. Вообще-то я бы хотела вернуться во Францию…
– За разводом?
– Пока еще не знаю…
– Ты испытываешь мое терпение тоже в целях профилактики?
– Я не готова пока еще говорить с тобой на эту тему. В Париже у меня дом, семья, я была там по-своему счастлива и спокойна. Патрик не разыгрывает из себя шпиона, он не инсценировал собственную смерть, он не исчезает внезапно на полгода без предупреждения, не изменяет мне… Он любит, наконец, меня…
Крымов, вдруг почувствовав себя предательски обманутым, испытал страшное разочарование и боль. Все его мечты о том, что Земцова вернется к нему и они
– Я подожду, – сказал он коротко и поставил чашку с кофе на стол.
– А ты как хотел? Чтобы я опять наступила на те же грабли, бросила Патрика, вернулась к тебе и вручила бы тебе наши судьбы – свою и Машки? Но как я могу так поступить, если ты на протяжении вот уже нескольких лет доказывал свою ненадежность и нелюбовь ко мне, к нам? Я не знаю, по каким законам ты живешь, понятия не имею, чем ты на самом деле занимаешься, что тобой движет, когда ты каким-то непостижимым образом зарабатываешь деньги… Кто твой хозяин? И зачем тебе надо было инсценировать свою смерть? Кому ты перешел дорогу?
– Юля, все очень просто. Я обычный посредник между людьми, я свожу их, за большие деньги пытаюсь разрешить их проблемы, я переправляю важные документы из одной точки земного шара в другой, я добываю секретную информацию, занимаюсь, мягко говоря, промышленным шпионажем, оказываю разного рода услуги сильным мира сего… Вот такая работа. Основанная на доверии…
– Надеюсь, ты не связан с террористами, с оружием, наркотиками? – Она старалась не смотреть на него, так как в душе готова была на все, чтобы только остаться с ним. Она была готова к тому, чтобы довериться ему. Но очень боялась выдать эту свою готовность.
– Я не всегда знаю, кто стоит на спиной моего реального заказчика… – между тем продолжал Крымов, развивая свою мысль, – пойми, там, где замешаны большие деньги, не всегда бывает все чисто…
– Да, я все понимаю, – рассеянно проговорила она, чувствуя, как пробуждается ее тело, как желает оно снова ощутить прикосновения мужских нежных рук. – Женя, давай отложим этот разговор…
– Ты сама вспомнила Патрика, как могла испортила мне настроение, причем с самого утра…
– Если бы ты только знал, как мне хочется, чтобы эти разговоры больше не повторялись. Чтобы я верила тебе… Хотя действительно не знаю, что это на меня нашло… Извини…
И она обняла его, прижалась к нему.
– Поедем в агентство. Кажется, сегодня должен вернуться Шубин. Это удивительно, что он еще не позвонил мне… нам…
Она вдруг поймала себя на том, что вспыхнувшее желание пробудило в ней и другие чувства. Она ощутила себя намного сильнее и увереннее, больше того, она испытала удовлетворение от того, что Крымов не прочитал в ее глазах, не услышал в ее голосе охватившего ее желания, и она мысленно перенесла то, что могло бы произойти между ними прямо сейчас в спальне, на вечер. И даже если вечером, вернувшись домой, они, уставшие,
Глава 18
Лариса подошла к двери квартиры, где жила Таня Орешина, с новым для нее ощущением. Теперь она не страдала при мысли, что Таня будет дома одна или с Каморой, что там не окажется ее брата Миши. Теперь Лариса, как ей казалось, полностью владела Мишей и не помнила себя от счастья. Они вот уже несколько дней жили вместе и постоянно, каждую минуту строили планы на будущее. Быть может, именно поэтому, стоя под дверью квартиры, где было так много сказано о Мише, о любви Ларисы к Мише, она испытывала ни с чем не сравнимое чувство какого-то облегчения. Ведь теперь ей не надо выпытывать у Тани, где в данную минуту находится Миша, не завелась ли у него какая-нибудь пассия, не задержится ли он на работе, останется ли ночевать у сестры или просто зайдет к ней, чтобы поесть домашней пищи и провести вечер со своей родственницей.
Лариса предупредила Таню о своем визите, поэтому Таня, увидев на пороге подругу, нисколько не удивилась, лишь как-то рассеянно улыбнулась ей и поцеловала ее в щеку.
– Грустишь? – Лариса знала из последнего телефонного разговора, что Таня поссорилась с Каморой, и даже обрадовалась этому обстоятельству. – Ты не должна расстраиваться из-за него…
– Проходи…
– Я с маковым рулетом.
– Вот и хорошо. Сейчас кофе сварю… Знаешь, как-то странно на душе, неспокойно… Какие-то предчувствия… Проходи, ты не слушай меня, это нервы…
Лариса прошла в комнату, осмотрелась и заметила, что все как-то изменилось, стало словно светлее, чище, солнечнее. Даже занавески на окнах казались ослепительно белыми, до рези в глазах.
– Как у тебя хорошо… Чисто… Ты что, окна помыла?
– Да нет, просто освободила дом от нечисти, – спокойно ответила Таня. – Не могу сказать, что я сильно страдаю. Вот только не пойму никак, что это со мной было? Любовь? Болезнь? Наваждение? Словно я была слепая… Жаль потраченных на него искренних чувств.
– А ты забудь, – махнула рукой счастливая своим и только своим счастьем Лариса. – Знай, что после черной полосы непременно наступит светлая, ты еще встретишь парня, который будет по-настоящему любить тебя.
– Я знаю. – Таня вдруг подошла к Ларисе и обняла ее. В глазах ее блеснули слезы. – Ты себе не представляешь, подружка, как же я рада за тебя, за Мишку, за вас… Я почему-то знала, что все этим кончится. Никогда не видела, чтобы так любили человека, я имею в виду тебя…
– А Миша? Он тоже любит, – поспешила уверить ее Лариса. – Он очень сильно изменился.
– Да нет, Лара, он не изменился, он всегда был таким – нежным, ласковым, очень домашним… Просто все мужчины – трусы. Хотя, если взять Камору… – Лицо ее стало задумчивым и печальным. – Да, он был трусом, но в отношении женщин никогда не пасовал, манипулировал ими… нами… мной… Но я не буду о нем. Хочешь, пойдем на кухню, я буду варить кофе, а ты расскажешь мне, как у вас с Мишей… Из него же клещами ничего не вытянешь…
– Конечно, я пойду с тобой. – Лариса легко поднялась с кресла, и подруги отправились на кухню.