Глава 23
Шрифт:
Заиграл вальс. Нервы игроков были на пределе. Некоторые из них плакали, другие смеялись, третьи давились шампанским, которое, надо сказать, было превосходным.
Когда стихла музыка, начался обратный отсчет: 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… 2… 1… 0.
– Поприветствуем победителя стоя, – на этот раз совершенно серьёзно сказал ведущий.
Все встали. Табло вспыхнуло красным светом. Послышался негромкий хлопок, и мужчина, сидевший на два столика впереди Паркина, превратился в кровавое месиво, обдав соседей кишками и кровью.
– Бинго! – закричал ведущий, и зал ответил ему аплодисментами.
К санитарному инспектору подошла официантка.
– Господин Врекс сожалеет, что
– Ничего. Я забыл его предупредить заранее, – пошутил санитарный инспектор. – Хорошее у вас шоу.
– Мы рады, что вам понравилось, – ответила она дежурной фразой.
– Лет десять назад к подобной игре приговаривали.
– Правда? – совершенно искренне удивилась официантка.
Подобного рода игры, а их было множество модификаций, зародились в Сальвадоре. После того, как в октябре 1979 года в результате военного переворота к власти пришла военно-гражданская хунта, туда ринулись недобитые исследователи человеческой природы, чьи подвиги до сих пор шокируют далеко не самых слабонервных людей, столкнувшихся по той или иной причине с реалиями этих «бесчеловечных» исследований.
Опыты над людьми проводились и проводятся практически непрерывно и зародились они далеко не в Японии или Германии. Правительства этих стран разве что сделали их легальными, за что и поучили звание военных преступников. В других странах опыты над людьми ставились с не меньшим энтузиазмом, правда, демократический режим несколько мешал правительствам в их работе. Поэтому каждый раз, когда появлялась очередная тирания, «бесчеловечные» исследования переносились на её территорию.
В этом отношении Сальвадор был настоящим раем. К середине 80-х годов более 40 тысяч граждан Сальвадора были убиты правительственными войсками, сотни тысяч эмигрировали. Цена человеческого материала снизилась до нуля. Недовольных режимом бесплатно сотнями отправляли в медицинские лаборатории, деятельность которых щедро оплачивалась демократическими правительствами.
Золотое время длилось буквально до 1994 года, а в 1994 году вместе с изменением политической ситуации в стране, изменилась и ситуация вокруг исследований. Учёных недвусмысленно попросили поискать себе другой полигон. Но Доктора Мендего это уже не волновало.
Доктора медицины Карлоса Мендего ещё в Гарварде, который он окончил с отличием, поразили бездонные глубины человеческой души. Эти глубины бороздили невиданные на поверхности Боль и Страх, изучение которых и стало главной его страстью. Он не был банальным садистом, кайфующим от мучений своих жертв, он кайфовал от процесса познания, как такового, а то, что для этого кому-то становилось больно… Сантименты его не интересовали. В распоряжении доктора Мендего находился один из лагерей смерти, затерявшийся в предгорьях Сальвадора. Его лагерь принципиально отличался от других сходных учреждений тем, что судьбу заключённых решали не охранники или начальство, а банальный генератор случайных чисел, раздававший в произвольном порядке наказания и поощрения. Генератор работал в свободном временном режиме, а его решения исполнялись мгновенно. В любое время дня и ночи заключённого могли избить, подвергнуть пыткам, изувечить, убить, наградить, освободить от работ и даже подарить свободу. Всё зависело от решения безмозглой машины.
В этих условиях человек действительно становился никем. От него вообще переставало что-либо зависеть. У него не было даже врага, которого он мог ненавидеть. Врагом, решающим его судьбу была железка. Конечно, было правительство, была система, но они были далеко, а здесь, непосредственно, было постоянное ожидание подарка судьбы, которым могло быть все, что угодно.
Многие в таких условиях сходили с ума, но были и те, кто находил в этой игре с судьбой странное, болезненное удовольствие. И тогда доктор Мендего понял, что среди скучающих от повседневной серости толстосумов найдутся те, кто готов будет платить за возможность сыграть со смертью в игру. Просчитав необходимый риск и так далее, доктор Мендего создал сеть игровых салонов вроде того, куда занесло санитарного инспектора. Он стал миллионером, чьим главным увлечением продолжали оставаться опыты над людьми.
Скорее всего, Мария Кон попала в руки Мендего, но какое до этого дело Аббатству?
Господина Врекса буквально трясло от страха. В другой обстановке он был бы привлекательным мужчиной в полном расцвете лет. Он умел выглядеть богатым аристократом, хотя ни богатства, ни аристократизма в изначальном значении этих слов у него не было. В напуганном виде он вообще был жалок.
– Извините, что заставил вас ждать, – промямлил он.
– Ничего страшного, – ответил санитарный инспектор, – считайте, что я здесь инкогнито.
Эти слова окончательно повергли Врекса в панику. Он весь поник и начал для чего-то рассказывать о финансовом положении клуба. Санитарный инспектор даже не попытался показать, что ему это хоть сколько интересно.
– Я не бухгалтер, мистер Врекс, – сказал он, улыбаясь своей очаровательной улыбкой убийцы, – поэтому я вряд ли смогу оценить ваши заслуги в этой области. Меня интересует другое, а именно Мария Кон.
– Это была случайность, – тот изменился в лице. – Мы уже всё исправили. Этого больше не повторится. Клянусь вам.
– А больше и не надо, – немного многозначительно произнёс санитарный инспектор.
Врекс чуть не упал в обморок.
– Клянусь вам, виновные будут наказаны, – промямлил он.
– Я в этом абсолютно уверен, – согласился санитарный инспектор, – ладно, – уже бодро добавил он, – завтра к обеду я хотел бы получить подробный отчёт относительно этого инцидента.
– Будет сделано.
– А теперь меня ждут дела.
– Конечно, конечно… – пробормотал Врекс.
Он вскочил и чересчур поспешно открыл дверь своего кабинета. Получилось так, словно он выпроваживает высокопоставленного гостя, от которого непосредственно зависела его судьба и жизнь. Осознав это, он окончательно пал духом.
Выйдя из клуба, санитарный инспектор стремительно пошёл прочь. Он потерял слишком много времени, наблюдая за игрой, и хозяева клуба вполне могли догадаться о допущенной ими ошибке. Надо было срочно съезжать из отеля, а ещё лучше и с острова, но как показал опыт Марии Кон, бегство положения не спасало. Интуиция подсказывала санитарному инспектору, что на коллег из ГСИ полагаться особо не стоило. Он был меченым, и его героическая смерть от руки врага была бы решением достаточного количества проблем. Конечно, удар возмездия был бы стремительным и безжалостным, но для санитарного инспектора он был бы посмертным.
Санитарный инспектор всегда старался ходить разными тропами, да и вообще не любил троп. Обычно он позволял ногам самим идти туда, куда они желали. Бесспорно, это отнимало у него намного больше времени, зато выследить его было значительно трудней. Поэтому вопреки очевидной необходимости как можно быстрее вернуться в номер, санитарный инспектор позволил своим ногам свернуть в одну из боковых улиц. Сзади послышался топот копыт. На всякий случай он снял пистолет с предохранителя. Внутренне санитарный инспектор был готов к драке, хотя по его внешнему виду этого никак нельзя было сказать. Внешне он выглядел как обычный, праздношатающийся турист, с головой ушедший в свои раздумья.