Глава семьи Пембертон
Шрифт:
Мне потребовалась неделя, чтобы немного разобраться в происходящем. С жадностью голодного путника я слушала, запоминала, большей частью молчала или отвечала односложно, а ночью в тишине и покое анализировала. Уже позже я поняла, что моя отстранённость и немногословность были правильным поведением. Девочка, в теле которой я очнулась, была тихим и спокойным ребёнком. Да, она, ведомая старшими братьями, нередко участвовала в их безобидных проказах, но без особого энтузиазма, и никогда не была их инициатором. И чаще всего свободное время проводила с книгой в руках, что тоже мне очень помогло в дальнейшем, и я без опасения быть пойманной на обмане знакомилась с новым
Да, поначалу было трудно тридцатипятилетней женщине в теле ребёнка. Непросто сдерживать себя и не сболтнуть лишнего, того, что восемнадцатилетняя девочка не должна знать. Было очень сложно освоиться в мире, где правили мужчины, но со временем я привыкла, а ощущение неловкости из-за того, что я заняла чужое место, прошло спустя два месяца. Не я виновата в том, что лошади понесли, и карета, в которой возвращались Александра, её брат Эндрю и миссис Петти – нянька девочки, перевернулась, а камень оказался как раз в том месте, куда упал ребёнок. Как и не виновата в том, что моя душа каким-то невероятным образом переместилась в тело Александры. Наверно там, у подъезда дома, я умерла… о причине скоропостижной смерти я могла лишь догадываться. Видимо, это наследственное – моя мама, отпраздновав тридцатипятилетие, умерла от инсульта, оставив десятилетнюю меня сиротой.
Я некоторое время размышляла о случившемся, выстраивая различные предположения о странном переносе моей души, но за неимением фактов и достоверной информации оставила это бесполезное занятие, решив принять всё как есть… За год привязалась к мужчине, ставшему мне отцом. Искренне полюбила братьев, которые были ненамного старше Александры, но имели гораздо больше свободы, поэтому я им капельку завидовала. Свыклась с жизнью без телефонов, интернета и телевизора и даже стала получать от этой неспешной и тихой жизни удовольствие. Единственное, что меня удивляло, это холодная отстранённость матери, её постоянно нахмуренные брови, стоило мне только появиться в пределах её видимости. Сначала я подозревала, что мать чувствует подмену и сторонится меня, но позже благодаря болтливости няньки и её причитаниям поняла, что к Александре миссис Элеонора так относилась всегда…
– Мисс Алекс, прибыли, – проговорил обеспокоенный голос Трейда, водителя кэба, нанятого мной в Малтоне, небольшом городке, где мы расстались с мистером Джорджем. С мистером Чарлзом мы попрощались в портовом городке Кармаль.
– Да, спасибо, – рассеянно поблагодарила парня, беглым взглядом осмотрев изящное здание в колониальном стиле: округлые линии, оштукатуренные белоснежные стены, тонкие резные колонны из белого камня с раскрывающимися к небу капителями. Плавно сбегающие вниз широкие ступени парадной лестницы, окаймлённые кружевом кованых перил, утопали в разросшихся розовых кустах.
– Мисс, кажется, дворецкий не спешит, позвольте занести ваши вещи.
– Достаточно доставить чемоданы до ступеней, дальше я разберусь, – проронила, вновь окинув взглядом особняк: в окнах было темно, а значит, тётушка уже спит, и шёпотом проворчала, – что же, придётся будить, гостиницы за время пути мне порядком надоели.
Дождавшись, когда Трейд поставит два моих скромных чемодана у больших двухстворчатых, резных дверей, пожелает удачи и наконец отъедет от дома, я со всех сил ударила дверным молотком по медной пластинке и замерла в ожидании. Волнения от скорой встречи с прошлым у меня совершенно не было, наоборот, я была напряжена и сосредоточена. А ещё очень терпелива и, прождав больше двадцати минут, так и не услышав скрежета отодвигаемой задвижки, опять ударила молоточком, но на этот раз присовокупив звон железа глухим ударом подошвы по дереву. Через минуту повторила все действия, потом ещё и ещё, пока за дверью не раздался сиплый ото сна старческий голос.
– Кто вы и что вам нужно? В соседнем доме живёт коппер! Барри быстро вас вздёрнет на столбе!
– Хм… – усмехнулась и, с трудом представляя, как старушка будет пробираться к «соседу» копперу, который обитал в районе Дар Поинс был толст и не слишком расторопен ещё три года назад, поспешила громко проговорить, – тётушка Джоан, это Александра Пембертон!
– Алексия?! – за дверью раздался приглушённый недоверчивый вскрик, что-то с шумом покатилось по каменному полу, а через минуту наступила оглушающая тишина.
– Эй! С вами всё в порядке? Тётя Джоан? – прокричала, обеспокоенно вслушиваясь в звуки за дверью, но тут же с облегчением выдохнула, услышав противный скрежет отодвигаемого засова. Затем раздался щелчок открываемого замка, дверь со скрипом распахнулась, и из тёмного нутра холла, освещённая тусклым светом масляной лампы, вышла сухопарая, с надменным выражением лица женщина, которая, как мне показалось, ничуть не изменилась. Тем же ясным и цепким взглядом осмотрела меня с головы до ног, презрительно наморщив нос, заметив мой не слишком опрятный вид и растрёпанную причёску, и наконец удивительно твёрдым голосом протянула:
– Действительно Алексия Пембертон.
– Александра, – поправила тётку – своё второе имя, которым называла меня только мать, мне никогда не нравилось – и, подхватив один из чемоданов, я решительно двинулась в сторону замершей на пороге особняка миссис Джоан, на ходу коротко бросив, – я вернулась.
Глава 4
– Где ты была все эти годы?! – потребовала тётя, едва я зашла в тёмный, пахнувший пылью и старостью, холл. Тон голоса женщины, привыкшей приказывать, мне не понравился, и я сразу решила дать понять тётушке, что терпеть такое больше не намерена.
– Миссис Джоан, настоятельно рекомендую вам впредь не разговаривать со мной в таком тоне.
– А ты стала дерзкой и невоспитанной девчонкой! – презрительно скривила губы женщина, самая старшая сестра отца Александры.
– Да, и вам придётся с этим смириться, – растянула губы в самой любезной улыбке и, чуть помедлив, добавила, – давайте договоримся: вы не лезете в мои дела, не разговариваете со мной в приказном тоне, и мы с вами сможем мирно существовать в одном доме, иначе нам придётся расстаться.
– Ты слишком юна…
– Я устала, займу комнату родителей, завтра обсудим остальные вопросы, – прервала тётку и, круто развернувшись, продолжила свой путь, внимательно глядя себе под ноги, чтобы в этой кромешной темноте ненароком не покалечиться.
– Мисс Алексия!
– Завтра поговорим, миссис Джоан, – отозвалась, вскоре исчезая за стенами коридора второго этажа, насмешливо подумав, – «наивная… я больше трёх лет скрывалась не для того, чтобы мне смели приказывать».
В Амевере девушкам не повезло – до наступления их совершеннолетия любой старший в семье может приказать, заставить и решить за несчастную. Так случилось и с Александрой, за несколько месяцев до её восемнадцатилетия отец объявил о её помолвке с Генри – чванливым, высокомерным красавчиком. С каким превосходством он тогда смотрел на меня, на мою фигуру, едва начавшую формироваться. С каким снисходительным тоном говорил со мной в кабинете отца… я с трудом сдержалась и не ударила его по лощёной физиономии.