Главная профессия — разведка

«Вот уже не одно столетие всё, что связано со шпионами, притягивает внимание писателей, журналистов и историков, как, впрочем, и читающей публики. Используя всевозможные профессиональные приёмы, авторы пытаются описать успехи, приключения и человеческие трагедии, связанные с древним искусством шпионажа, часто при этом неразборчиво смешивая факты с вымыслом. К сожалению, большинство книг на эту тему написано людьми, весьма далёкими от профессии разведчика. Многие из них давали излишнюю волю своему воображению, стараясь получше описать психологический прессинг, соблазны и нервные нагрузки, связанные с этой опасной профессией, которым неизбежно подвергаются практически все неординарные люди, посвятившие ей свою жизнь.» [1]

Книга, которую читатель держит в своих руках, написана кадровым разведчиком, до конца верным присяге, занимавшим высокий пост в иерархии внешней разведки вплоть до 1991 года. Радченко Всеволод Кузьмич прошёл большой жизненный и оперативный путь: от лейтенанта до генерал-майора; от оперуполномоченного до заместителя начальника внешней контрразведки. Человек уникальных способностей, свободно владеющий английским и французским языками, кандидат юридических наук, защитивший диссертацию по оперативной тематике на базе изданной монографии, всегда был востребован в самых серьёзных мероприятиях внешней разведки, буквально с его первого прихода на службу.

Предлагаемая книга — удивительный рассказ об истории нашей страны и прекрасной профессии разведчика.

Писать о работе во внешней разведке непросто. Не случайно широко известные имена наших разведчиков и описание дел внешней разведки появляются в печати только после разоблачения этих людей и дел спецслужбами противника, громких судебных процессов. Это хорошо теперь известные имена славных разведчиков Абеля и Молодого. Имя же великого Зорге (Рамзай) было прославлено у нас лишь спустя двадцать лет после его гибели в японской тюрьме. Об Абеле мы написали всё, что могли написать после его обмена на захваченного у нас и осужденного пилота самолёта-разведчика У-2; о Молодом — после его обмена на английского агента, осужденного у нас по делу Пеньковского; толчком в деле Зорге послужил фильм французского режиссёра Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?», созданный на базе документальных материалов и рассказавший о деятельности советского разведчика в Японии. Похожая ситуация складывается и в западных спецслужбах: о разоблачённом у нас агенте ЦРУ и СИС Пеньковском в США и Англии было «пролито море чернил» после того, как он был осуждён и расстрелян в Москве.

Автор, прослуживший сам многие годы во внешней контрразведке СВР, чётко знал информационные границы, которые нельзя переступить в рассказе о работе во внешней разведке. Рукопись, конечно, внимательно просмотрели в Службе. Замечаний было немного, и лишь одно из них было существенным: в отрывке (15 страниц) описывалась сложная и интересная операция с прямым участием автора, секретность этой операции ещё не исчерпала сроков, позволяющих предать её огласке. Автор, не вступая в дискуссии, удалил этот отрывок из книги.

Книга начинается рассказом об участии молодого разведчика в охране И. Сталина на торжественном заседании 7 ноября 1952 года, и уже в следующем за ним эпизоде описывается «наряд» на Красной площади при похоронах И. Сталина. Эти зарисовки как бы вводят читателя в атмосферу, общественный строй нашей страны того времени.

Интересными являются воспоминания о работе Комитета Государственной безопасности в Монголии через его Представительство в 1983–1987 годах, в период принципиальных изменений в политической жизни страны.

В заключительной части книги есть отрывок об охоте на волков. Это эссе заядлого охотника не связано с профессиональной деятельностью разведчика, но когда читаешь его, невольно проскальзывает мысль о реалиях работы разведок… Волки, волки, серые волки…

Учёный секретарь Научно-оперативного Совета внешней разведки в 80–90-х годах В. Н. Попов

Это был 1952 год. Приближались ноябрьские праздники. 7 ноября, день Октябрьской революции, был главным торжеством в нашей стране. Первое главное управление (разведка госбезопасности Советского Союза) к мероприятиям внутри страны практически никогда не привлекалась. На этот раз всё было иначе. Нас, значительную группу офицеров разведки, в основном молодёжь, выделили в распоряжение Девятого главного управления КГБ, иначе говоря, управления кремлёвской охраны, как у нас его называли, «Девятка». Использование разведчиков было незатейливым,

но, как тогда считалось, очень важным. Мы должны были занять многочисленные важные, с точки зрения безопасности Сталина, места в Большом театре во время торжественного собрания, посвящённого тридцать пятой годовщине Октября. С нами провели соответствующий инструктаж, подчеркнув важность и торжественность задания, затем провели репетицию прямо в зале Большого театра. Каждый занял своё место. Я получил первое место в третьей ложе бельэтажа, т. е. место, с которого хорошо видна сцена и которое закрывает собой два других места в первом ряду этой ложи. Сзади в ложе, стоя, разместился сотрудник «Девятки». Посторонних не было, а нас оказалось в зале довольно много. В каждой ложе, на всех ярусах и, естественно, довольно густо в партере.

Наступил день торжественного заседания — 6 ноября. Мы прибыли в театр задолго до того, как начали пускать гостей и приглашённых. Моя задача была предельно проста — занять своё место и не покидать его на всём протяжении торжественного заседания и концерта. Не помню, чтобы меня как-то инструктировали следить за соседями по ложе. Но видимо, это подразумевалось. И вот появились приглашённые. В моей ложе размещалась делегация компартии Англии. Всего их было человек восемь, из них три женщины. Они долго уступали друг другу два места в первом ряду. Ни одного слова в мой адрес. Я был необходимым атрибутом, частью обстановки, мебелью. Наконец все разместились, двое мужчин остались стоять за рядами, а позади них (и так было в каждой ложе) — офицер-охранник. Проследовал на свои места президиум, встреченный, конечно же, бурными аплодисментами.

Теперь о главной фигуре на этом собрании, ради которой была проявлена такая щепетильность в организации охраны. Сталин прошёл в президиум не в центр, а занял самое крайнее место за столом, рядом с трибуной. Докладчик, не помню точно, кто это был, начал читать свой объёмный доклад. Но внимание всего зала сосредоточилось только на НЁМ… С трибуны продолжала литься речь, а из-за кулис тем временем вышел помощник и положил перед Сталиным пачку бумаг. Тот вынул очки, надел их (что было очень необычно, так как никто не видел Сталина в очках) и начал читать бумаги, делая какие-то пометки карандашом. Доклад читали долго, а Иосиф Виссарионович всё работал с бумагами, ни разу не поднял голову. Закругляясь, докладчик произнёс, как тогда полагалось, нескончаемую здравицу в честь «Великого вождя всех времён и народов». «Да здравствует! — и ещё, и ещё раз: — Да здравствует!». И далее — эпитеты в высшей и наивысшей степени, и наконец, умолк на самой высокой ноте… И тишина… Мёртвая тишина секунд 30, а то и 40. Сталин не спеша поднял голову, посмотрел в сторону трибуны и, поняв, что доклад окончен, спокойно снял очки, положил их на стол, встал и хлопнул в ладоши… Что тут началось! Зал стоя минут 20 бил в ладоши и скандировал «Ура! Великому вождю! Ура!». Я также бил в ладоши вместе с моими соседями-англичанами, которые ничуть от меня не отставали. Назовите это теперь массовым психозом. Но это было действительно всеобщее ликование. От Вождя как бы исходило гипнотическое воздействие. Все без исключения смотрели только на НЕГО, и овация продолжалась бы ещё сколько угодно, но ОН приподнял руку и стал усаживаться, и только тогда буря эмоций стала стихать. Дальше всё было по намеченной программе. ОН перешёл в директорскую ложу, начался фантастический концерт: Козловский, Лемешев, Михайлов, самые известные скрипачи, выступления балетных звёзд, народные ансамбли — и все на одной сцене, плавно сменяя друг друга. Но мы не забывали нашего главного задания на этом вечере, и ничто не могло усыпить нашей бдительности, ведь ОН был ещё в зале, хотя уже в ложе, но на виду. Впоследствии всем нам была объявлена благодарность за образцовое выполнение задания. Это был мой первый «выход» за пределы кабинета хорошо известного здания на Лубянке.

Но уже вскоре случилось и второе огромное событие. На этот раз по совсем не радостному поводу — 5 марта Сталин умер.

Меры по обеспечению порядка и безопасности были приняты исключительные. И вновь на обеспечение безопасности было брошено наряду с другими службами и 1-е Главное управление. Вновь мы были отданы в распоряжение Главного управления охраны, «Девятки». Гроб с телом вождя был выставлен в Колонном зале Дома Союзов. Огромные толпы людей устремились к Дому Союзов со всей Москвы, из пригородов и других городов, со всей страны. Где-то на дальних подступах, в районе Пушкинской площади, произошли давки, были даже трагические исходы. Подступы к Дому Союзов были оцеплены тройным кольцом солдат и перекрыты тяжёлыми грузовиками. Траур был воистину всенародным, и многие были просто в трансе. Нас, из разведки, по три человека со специальными провожатыми из Управления охраны проводили через линии оцепления, мы пролезали через кабины грузовиков, и нас включали в очередь, непрерывно проходящую у гроба.