Главная роль
Шрифт:
– Камердинер?
– Как есть камердинер, Ваше Высочество! – подтвердил он. – Андреич! Пятнадцать лет…
– Верою и правдою, – перебил я. – Слышал. Не помню. А ты – помнишь.
Я подошел к столу и начал писать записку Николаю, не очень уверенно расставляя твердые знаки.
– Как есть помню! – поспешил он подтвердить свою полезность и показал рукой себе по колено. – Вот с таких лет…
– А где ты был все это время? – спросил я.
– Слег я, Ваше Высочество, – пригорюнился камердинер. – Как есть от горя слёг. Как лихорадка отпустила, сразу
– Как есть пришел, – на автомате добавил я.
– Так, Ваше Высочество, – признал он.
Я свернул записку, припечатал ее углы сургучом и сходил до двери, вручив новому казаку. Повернувшись к камердинеру, процитировал Высочайшего брата:
– Господь не оставил нас.
– Как есть не оставил, – согласился Андрей.
– Рассказывай про пятнадцать лет, – решил я скоротать время до получения разрешения посветить Андреича в «тайну памяти».
Камердинер оживился, поправил усы и начал вещать о том, как маленький Георгий однажды спрятался так, что весь Гатчинский дворец сутки на ушах стоял.
– А кто в старой печке сыскал-то? Андреич! – приосанился камердинер, закончив рассказ.
Хороший дядька вроде. В дверь постучали, и получивший разрешение войти казак вручил мне ответ от цесаревича.
«Андреич – твой самый преданный слуга, любезный Жоржи. Для нас всех будет лучше, если ты будешь с ним откровенен. С наилучшими пожеланиями, твой верный брат Никки».
Девятнадцатый век, пик могущества эпистолярного жанра, и не писать же ему мне в ответ «ок»?
– Андреич, ты можешь сослужить мне очень полезную службу, – решил я применить мужика правильно. – Здесь, – открыл ящик стола и достал оттуда стопку бумаг и обтянутую кожей книжицу. – Мои письма, мой дневник и прочее. Я их изучил, но многие имена мне ни о чем не говорят. Мне нужно многое вспомнить, и в этом мне поможешь ты.
– Любую службу сослужу, Ваше Высочество! – заверил он и поерзал на диване, демонстрируя нерешительность.
– Говори прямо, – велел я.
– Грешно-с, – он виновато развел руками. – Великий пост все же. Но больным наш Господь в милости своей допускает…
– Поесть принес? – догадался я, всем телом ощущая оживление.
За прошедшие с моего пробуждения дни я успел полностью разочароваться в кухне: Великий Пост, кушать можно только постное и понемногу, даже «больному» мне. Сегодня, например, Никки, как сильно верующий, в религиозном рвении ограничился куском ржаного сухаря с солью под компот – греческий принц такую диету поддержал – а я впал в грех чревоугодия и полакомился кашей без масла под кислую капусту с теми же ржаными сухарями.
– Как есть принес! – считав, улыбнулся камердинер. – Велите подать?
– Подавай! – я временно отложил бумаги на край стола.
Камердинер сходил до двери и вернулся с лакеем Петькой – я с ним успел заново познакомиться, когда он надраивал каюту до блеска. В руках лакея обнаружился поднос с накрытыми салфеткой приборами и двумя позолоченными мармитами. Завершал композицию графинчик компота – его я пил за обедом и остался доволен.
–
Не так уж и грешно!
– Удружили, братцы! – от всей души похвалил я и принялся за дело.
Хорошо, когда есть по-настоящему преданные слуги!
Перекусив, я доверил Петьке унести посуду и спросил довольного тем, что принц хорошо покушал Андреича:
– Сколько у меня денег?
– Мимо меня ни копейки не проплывет, Ваше Высочество, – заверил он.
– Сколько? – нахмурился я на него.
Поежившись, мужик ответил:
– Сорок три тысячи девятьсот двадцать четыре рубля и восемьдесят три копейки.
– Это с собой? – предположил я.
Я же не нищий.
– Походная казна, – покивал он.
– А вообще?
– Деньгами – три миллиона семьсот две тысячи сто пять рублей с девятью копеечками.
– Земель много? Доход с них есть?
– Владений у Вашего Высочества много, – подтвердил Андреич. – Доходы велики.
– Насколько велики?
– Всяко год от года бывает, – развел руками камердинер. – Тысяч шестьсот.
С таким стартовым капиталом начинать большие дела одно удовольствие!
– Сколько рублей стоит слон? – спросил я.
– Ваше Высочество, слон… – он опасливо пожевал губами.
– Если я попрошу, слона мне подарят и так, – спас я его от необходимости меня отговаривать. – Но ему в Петербурге будет плохо. Точно! – в голову пришла идея. – Ты можешь достать мне списки товаров, которые мы сможем найти за время путешествия с указанием примерных цен здесь и на те же товары в Петербурге и других наших больших городах?
– Ваше Величество, – в этот раз Андреич справился с собой. – Наследнику заниматься купеческими делами невместно-с.
– Я – второй в очереди, – откинувшись на стуле, я сложил руки на груди. – Мой дорогой брат Никки, слава Богу, – перекрестился на «красный угол» – крепок здоровьем, а значит я могу заниматься чем хочу, если это пойдет на пользу Империи моего брата. Неси списки.
– Сей же час, Ваше Высочество, – щелкнув каблуками, камердинер покинул каюту.
Прежде чем искать списки, он пойдет жаловаться на меня Николаю – я в этом совершенно уверен.
Глава 3
Великий пост и плаванье шли своим чередом. Я потихоньку обживался и много времени проводил с камердинером, запоминая ближайшее окружение и даваемые Андреичем, как правило лестные – это же сплошь высшая аристократия! – характеристики на них. Познакомился и с полным комплектом личной прислуги, находящейся у камердинера в подчинении и буквально на меня молящейся.
Рейткнехт Юрка – на корабле у него особо обязанностей нет, потому что он отвечает за организацию выезда и лошадей. Когда прибудем на землю, он будет вместо меня орать на рикш и погонщиков слонов, а пока числится «гардеробным помощником». Помогает он гардеробщику Федору, тридцатипятилетнему щуплому мужичку с козлиной бородкой и в пенсне.