Главная роль
Шрифт:
Она поморщилась, как от боли, борясь с глупым порывом начать оправдываться. Было дико стыдно по большей части за то, что она не имеет права разозлиться и заорать: "Ничего такого не было".
"Было. И какая разница, что это было ужасно и вообще ни капли не романтично, не эротично и даже не приятно. Это просто было и врать поздно."
Стивен ухмыльнулся и протянул еще ироничнее:
— Мелани сказала, ты ездила решать вопросы с музыкой?
— Да, — выдохнула Стефани, радуясь, что по крайней мере здесь не придется врать или молчать.
— Решила? — полуутвердительно кивнул парень. Стеф опять сжала зубы, утыкаясь в тарелку, к которой еще ни разу не притронулась. Стивен хохотнул: — Опять не мое дело, понятно.
— Я не обязана тебе отчитываться, — наконец проговорила Стефани, стараясь удержать голос от злой дрожи. Не получилось.
— Отчитываться — нет, — усмехнулся он, — вот только, помнится, у нас был договор, на который ты наплевала.
Она еле сдержала желание чем-нибудь в него кинуть, или перевернуть стол, или разораться без смысла, просто вымещая злость. По большей части на то, что он был прав и возразить ей было нечего.
"Дэни, гаденыш, твои сумасшедшие идеи через раз выходили нам боком… Почему я тебя не остановила?"
— Так к кому же ты ездила, Стеф? — тихо спросил Стивен. — Я понимаю, что это капитально не мое дело, но мне просто интересно. Он настолько хорош, что ты доверила ему… свою песню?
"Нашу песню."
Стеф поморщилась от его ненатурального тона и изобразила кривую улыбку:
— Он хорош, не сомневайся. Он лучший пианист моего выпуска.
Стивен фыркнул и зло рассмеялся, прошептал со злодейским прищуром:
— Дай угадаю, сегодня он играл для тебя, да?
Она опять дернулась, изо всех сил сдерживая желание оправдываться и стараясь ничего вокруг не сжечь и не взорвать. Стив покачал головой, усмехнулся как сумасшедший:
— Жесть… Что за нарушение у тебя в мозгах, что ты настолько любишь пианистов?
— Он мой друг, — поморщилась Стеф, Стивен рассмеялся:
— О, да, бесспорно, друзей ты тоже очень любишь.
Стефани медленно выдохнула, тарелка плыла перед глазами, хотелось сбежать. Она обвела взглядом столовую, ища Дэна, не нашла и с облегчением прикрыла глаза — ее никто не заставит есть, какое счастье. Она молчала, Мари с Алексом делали вид, что их здесь нет, Стивен… Стивен тер шею левой рукой. Стефани опустила глаза, пряча взгляд под ресницами, попыталась рассмотреть огонек его сердца — так и есть, та же анархия, что и вчера.
"Прости меня, сумасшедшее сердце, я не хотела. Хватит болеть".
Волны улеглись. Стивен выпрямился, мигом став серьезным, положил вилку и прямо посмотрел на Стеф. Она подняла глаза, на секунду бросив на него виноватый взгляд и сразу опуская. Он медленно глубоко вдохнул и произнес в пространство:
— Две недели, несчастных две недели и меня здесь не будет.
Опять взял вилку, молниеносно доел, бросил посуду на столе и ушел. Мари проводила его взглядом и осторожно положила ладонь на руку Стеф, но та ее сразу выдернула, подняла палец и хмуро прошептала:
— Молчи.
Мари надулась и уткнулась в тарелку, они все ни слова больше не сказали до самой площадки.
Съемки были сплошным издевательством, Мелани пришла злая и с порога поцапалась с Эвансом, они так орали друг на друга, что по физиономиям всей съемочной группы было видно, что они мечтают оказаться где угодно, хоть на северном полюсе, только не здесь. Сцену они домучили кое-как, режиссерша ругалась так, что срывалась на хрип, Стивен язвил и придирался к каждому слову, а в сценах со Стеф играл так, как будто мечтает ее убить, но преподавательская этика его пока удерживает.
Мелани в первый раз на ее памяти сказала, что после ужина они продолжат съемки, потому как отстали от плана. На ужин они опоздали, столовая была забита первой группой и их любимый столик оказался занят, пришлось сесть за нелюбимый всеми стол у стойки, возле которого не было диванчиков, а только стулья, плюс мимо постоянно сновали туда-сюда люди с подносами, что нервировало, а нервы и так у всех были на пределе. Стивен демонстративно уселся за свой стол, отодвинув чьи-то полупустые тарелки, сидящая напротив него Дэл смерила его взглядом и издевательски промурлыкала:
— Тише, сколько нервов. Что случилось, Эванс, душечка Мэл на тебя нахрипела? Или наша восходящая звезда наконец поняла, чего ты стоишь, и пошла искать приключений на стороне? Я бы не удивилась.
Стефани старательно смотрела в тарелку, но краем глаза все равно отлично видела их обоих. Видела, как Стивен выровнялся, откидываясь на спинку дивана, и смерил Дэл взглядом, тихо фыркнув:
— А ты до сих пор меня ревнуешь? Не стоит, Дэл, расслабься, это пройденный этап. Я абсолютно свободен и могу увезти тебя куда-нибудь хоть сейчас. Поехали?
Красотка задохнулась от восхищения его наглостью, Стеф закрыла глаза, тем не менее, продолжая прислушиваться.
— Подбери слюни, ребенок, — усмехнулась Дэл, — чтобы увезти меня куда-нибудь, тебе надо подрасти и поумнеть.
— А может, достаточно будет купить тебе какую-нибудь ерунду с бриллиантиком? — издевательски усмехнулся он, — и вся проблема.
— Уймись, Эванс, — фыркнула Дэл, — все давно знают, что ты беден, как церковная мышь, даже трейлер тебе уже не принадлежит.
— Я восхищен, — развел руками он, — ты даже спорить не стала, что готова поехать развлекаться за цацку. Прямо уважаю, не ожидал.
С соседних столов донеслось сдавленное хихиканье, Дэл смутилась и замялась, а Стефани расфокусировала взгляд и стала внимательно следить за сердцем Стивена — пока тихо и спокойно. Ровно горящий огонек был тускловат, но у нее самой не ярче — сказывалась бессонная ночь за компьютером.
Дэл наконец взяла себя в руки и тихо сказала:
— Хамло.
— Да, люди не любят правду, — усмехнулся Стив, — никому не нравится, когда кто-то говорит о том, о чем сам постоянно думаешь и чего боишься. А ты чего-нибудь боишься, Дэл? — Она промолчала, он задумчиво похрустел пальцами, вздохнул: — Ладно, я так догадаюсь. Чего обычно боятся женщины в возрасте…