Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам
Шрифт:
5 февраля 1930 года в Кремле состоялось очередное заседание политбюро ЦК, на котором перед органами политической разведки (ИНО ОГПУ) вновь была поставлена задача (уже ставившаяся перед ними на заседании 30 января): безжалостно расправляться с врагами советской власти. О том, как должна осуществляться эта «расправа с врагами», подробно перечислялось в девяти пунктах решения политбюро:
«1. Освещение и проникновение в центры вредительской эмиграции, независимо от места их нахождения.
2. Выявление террористических организаций во всех местах
3. Проникновение в интернационалистские планы и выявление сроков выполнения этих планов, подготовляемых руководящими кругами Англии, Германии, Франции, Польши, Румынии и Японии.
4. Освещение и выявление планов финансово-экономической блокады в руководящих кругах упомянутых стран.
5. Добыча документов секретных военно-политических соглашений и договоров между указанными странами.
6. Борьба с иностранным шпионажем в наших организациях.
7. Организация уничтожения предателей, перебежчиков и главарей белогвардейских политических организаций.
8. Добыча для нашей страны промышленных изобретений, технико-производственных чертежей и секретов, не могущих быть добытыми обычным путём.
9. Наблюдение за советскими учреждениями за границей и выявление скрытых предателей».
В тот же день (5 февраля) в Клубе писателей на улице Воровского, где размещалась юбилейная выставка Владимира Маяковского, начала работу Первая областная конференция МАПП (Московской ассоциации пролетарских писателей). Маяковский выступал на ней трижды: в первый день – с приветствием ко всем собравшимся, во второй – с заявлением о приёме в РАПП, и в четвёртый – в прениях по докладу о пролетарской поэзии.
Стенограммы двух первых выступлений поэта не сохранились. Судя по репликам, раздававшимся по ходу третьего выступления, в зале находились и конструктивисты (Борис Агапов, Вера Инбер). Их литературная группа, как и Реф, была на грани распада.
Поскольку лефовцы ещё в 1923 году заключили с МАППом соглашение о сотрудничестве, на этой конференции присутствовали в полном составе и члены Рефа (воспреемника Лефа). Не трудно себе представить, какое изумление вызвала у них речь их лидера, который огласил заявление с просьбой о принятии его в РАПП, а затем торжественно прочёл вступление к поэме «Во весь голос». Ведь рефовцы понятия не имели о подобных намерениях своего вожака, который ни с кем из них в те дни не общался.
Николай Асеев:
«Помню, как Маяковский, прислонясь к рампе на эстраде, хмуро взирал на пояснявшего ему условия его приёма в РАПП, перекатывая из угла в угол рта папиросу».
Об этих «условиях» другой лидер РАППа Александр Фадеев в интервью «Комсомольской правде» заявил, что хотя Маяковский…
«…в смысле своих политических взглядов доказал свою близость к пролетариату, это не означает, что он принят со всем его теоретическим багажом… Мы будем принимать его в той мере, в какой он будет от этого багажа отказываться. Мы ему в этом поможем».
Вслед за Маяковским в РАПП были приняты два конструктивиста: Эдуард Багрицкий и Владимир Луговской.
Вероника Полонская:
«Помню вхождение Маяковского
Актёр Михаил Яншин высказался так (орфография Яншина):
«Приняли единогласно, потому что ещё бы не принять. Маяковский и РАПП!!! Это и РАППУ придавало росту большого, а он остался всё равно один».
Принятых поздравил глава РАППа Леопольд Авербах.
Выступая на конференции в третий раз, Маяковский повторил слова литературного критика Дмитрия Александровича Горбова, произнесённые накануне:
«…нет контрреволюционных произведений, потому что каждое наследие можно использовать, так как оно состоит из двух моментов: из объекта и отношения субъекта к объекту. Но есть такие поэтические произведения, где и субъект – дрянь и объект – сволочь».
Кого же на этот раз «прикладывал» Маяковский своими любимыми (и довольно часто употребляемыми) словечками – «дрянь» и «сволочь»?
Вот что он сказал в своём выступлении:
«…я с особой внимательностью подхожу к произведению того или иного пролетарского писателя: нужно находить черты, которые отличают его произведение как пролетарское от остальных, и, наоборот, снимать ту шелуху, которая явилась только кудреватым наследием прошлой поэзии и литературы».
Из этой фразы обратим внимание лишь на одно слово – «кудреватым». Именно его употребил поэт во вступлении к поэме «Во весь голос», громя конструктивистов. И на конференции МАПП он продолжал их «прикладывать»:
«Коренная ошибка конструктивизма состоит в том, что он вместо индустриализма преподносит индустряловщину, что он берёт технику вне классовой установки. Если люди одолели такую основную ошибку, продиктованную их существом, можем ли мы их произведения по тем или иным чувствам, эмоциям, которые они вызывают у нас, квалифицировать как нужные, необходимые и достойные произведения? Я утверждаю, что нет, потому что их поэзия исходит из того, что по самому существу этой технической интеллигенции присуще».
Не будем искать смысла, заключённого в этом как всегда весьма сумбурном нагромождении специфических терминов, и пытаться разобраться, в чём же, по мнению Маяковского, заключалась ошибка конструктивистов. Обратим лишь внимание на то, с какой энергией поэт вновь на них обрушился:
«Они забыли о том, что кроме революции есть класс, ведущий эту революцию. Они пользуются сферой уже использованных образов, они повторяют ошибку футуристов – голое преклонение перед техникой, они повторяют её в области поэзии. Для пролетарской поэзии это неприемлемо, потому что это есть закурчавливание волосиков на старой облысевшей голове старой поэзии. Я думаю, что в дальнейшем, когда мне придётся разговаривать по этому вопросу и проанализировать все способы воздействия конструктивистов на массы, я покажу, что это самое вредное из всех течений в применении к учёбе, какое можно себе представить…