Главнокомандующий

Внизу простиралась огромная чаша с дымчато-голубыми краями, расписанная кое-где по донышку прямоугольным узором – зелёные и коричневые лоскуты огородов, красная черепица крыш. Поверх деревушки висели разрозненные косматые клочья облачности, они мешали толком разглядеть, что происходит.

Компьютер спутника перебирал диапазоны сканирования, наслаивал полученные картинки, дотошно сравнивал их с извлечёнными из памяти, отснятыми на предыдущем витке, советовался со своим собратом, установленным на борту барражирующего под облаками штурмовика. Закусив губу, Березин

На табло поверх плана-схемы неугомонная ручьистая цифирь вела обратный отсчёт времени. Так, осталось полминуты до момента полной боеготовности. Пора.

С космической четырёхсоткилометровой высоты Березин махом нырнул вниз, туда, где в лощине только что приземлился десантный гравиплан. Спустя секунду томительного бархатного мрака он очутился в кабине танка, молнией пролетев сквозь жилы волоконно-оптических кабелей, заоблачные зигзаги ретрансляторных линий, гигагерцовую мельтешню процессорных узлов. Окинул взглядом приборы и взялся за рычаги, перенимая управление. Рядом с тахометром зажглась зелёная лампочка в знак того, что танковый кибермозг переключился на полуавтоматический режим и готов подстраховать стрелка-водителя в случае необходимости. Двигатель ровно урчал на холостых оборотах.

– Комвзвода, приготовиться к атаке, – приказал Березин.

– Взвод к бою готов, – тут же доложил лейтенант Окамото.

Дробно пощёлкивая траками, танк съехал по аппарели десантного гравиплана и остановился на цветущем лугу.

Березину вдруг почудилось, будто в лицо дохнуло свежим ветром, перешибившим запах горячего металла и смазочных масел.

Померещилось, конечно. Ноздрей у кибертанка нету.

Подвешенная вне тела психика выкидывает фортели, наслаивает поверх виртуальных ощущений свои безобидные мороки. Сейчас не до пустяков.

Один за другим из десантного отделения выпрыгивали бойцы в маскировочных комбинезонах поверх бронекостюмов, с лазерными трёхстволками наперевес. Они заняли позицию по широкой дуге позади танка, изготовившись для стрельбы с колена.

– В атаку марш! – скомандовал Березин и мысленно добавил: «Господи, благослови...»

– Есть в атаку! – браво отозвался командир взвода.

Березин подтянул катки, включил антигравы, дал малый ход. Сорокатонная махина «Урала-234» плавно заскользила вверх по склону под комариное пение взвихрённого гравиполем воздуха. Едва танк перевалил через гребень, откуда-то грохнул выстрел. Бешеный клубок плазмы пронзил выпуклую чешую керамдиновой брони, однако увяз в прослойке кварцваты. Основная броня осталась цела, её не пробьёшь из стрелкового оружия.

Мигом кибермозг повернул главную турель туда, откуда стреляли. Березин вгляделся сквозь зеленоватые риски танкового прицела; в его правом нижнем углу мерно пульсировал оранжевый кружок. В полукилометре от холма над буйной зеленью возвышались черепичные крыши белых колхозных коттеджей с лопухами спутниковых антенн. Автоматика самонаведения сработала быстро, башня повернулась ещё на десяток угловых, и центральные риски прицела налились жёлтым цветом. Их перекрестие указывало на серый горбик, который чуть возвышался над травой возле ствола цветущей глицинии. Вот он, медузняк. Получай, гад.

Березин прижал гашетку. Коротко, с присвистом рявкнул башенный лучемёт. Медузняка накрыло вспышкой, брызнул сноп голубых искр, взмыло кверху и тут же истаяло облачко пара. На чёрной проплешине остался закопчённый холмик, оранжевый кружок погас. Одной тварью стало меньше.

Однако на душу легла мелкая накипь, как будто выстрел медузняка царапнул не «Урал-234», идущий в атаку по далёким белорусским холмам, а он, Березин, сам заработал ненароком пустячную ссадину на боку.

Тем временем бойцы обогнули холм, рассыпались цепью и короткими перебежками попарно двинулись вперёд. В палисаднике возле углового дома шевельнулись вырезные трефовые листья молодого инжира, среди них мелькнула блёклая молния, спустя секунду раздался сдавленный чих плазменного ружья.

Стрелявший целился в лейтенанта, но промазал. Заканчивая перебежку, Окамото припал на колено, и цепочка изумрудных шариков свистнула поверх его каски.

Немедля Березин наддал ходу, приподняв танк на полтора метра, чтобы не повредить шпалеры виноградника, тянувшиеся вдоль склона. Не успел он повернуть башню и прицелиться, как двое десантников на флангах, вооружённые тупорылыми увесистыми лучемётами, накрыли инжировое дерево шквальным огнём. Когда рассеялся пухлый клуб пара над обугленным пеньком, бойцы уже ворвались в деревушку. Одиннадцать минус два равняется девяти.

Остановив танк на околице, Березин запросил со спутника план-схему боевой обстановки, наслоил её поверх прицельных рисок. Между посёлком и молочной фермой змеилась путаница рыжих пунктиров, однако ни один из них не оканчивался кружком. Ясно, противник занял скрытные позиции.

– Взвод, слушай мою команду! – гаркнул Березин. – Разбиться на пары, прочесать помещения!

Он дал малый назад и остановил парящий над виноградником кибертанк посреди склона, чтобы держать в поле зрения и деревушку, и молочную ферму.

Сквозь прореху меж бегущих облаков на притихшие безжизненные дома хлынуло солнце.

Посреди луга догорал вражеский истребитель прикрытия – покорёженный металлический диск метров десяти в поперечнике. Зеркально сверкающий борт вокруг пробоины покрылся копотью, чадный вихор пламени мотался на ветру.

Два «Су-139» кружились высоко в небе, опасаясь зенитных самонаводящихся снарядов. Даже если пришельцы прорвутся к своему транспортному судну и попытаются взлететь, их неминуемо собьют. Понимая это, засевшие в домишках медузняки отстреливались с отчаянием обречённых.

Там и сям вразнобой грохотали взрывы, бойцы сноровисто зачищали гранатами помещения.

Напряжённо вслушиваясь, Березин молился Приснодеве за ребят. В радиосети тихим шелестом висело учащённое дыхание двадцати семи человек. Ухнула очередная граната, послышался утробный рык раненого медузняка, тут же оборванный шипением лазерного луча, полосующего водянистую плоть.

– Ещё один готов, – пробасил ефрейтор Дрейфус.

– У меня двое наповал, – откликнулся весело Краузе.

Так, осталось шестеро.