Главред: назад в СССР 2
Шрифт:
К счастью, от окончательного позора меня спас проход в большой зал, где Сеславинский тут же усадил меня на одно из специально выделенных мест, а сам принялся дирижировать генеральным прогоном. Я во все глаза смотрел на сменяющих друг друга на сцене самодеятельных артистов и время от времени поглядывал на часы. С Аглаей Тарасовной мы договорились встретиться у главного входа, и я подумал, что красивый букет будет не лишним.
Я дождался окончания прогона, отметив, что мои орлы из «Боя с пустотой» явно хорошо подготовились, и выбежал из дома культуры в поисках цветочного киоска.
[1] Известный советский мастер-реставратор музыкальных инструментов.
[2]
Глава 8
Мои финансы уже начинали выводить печальные баллады, и до получки мне явно придется питаться по облегченному меню. Однако шикануть перед красавицей докторшей я посчитал делом чести, а потому отсчитал за букет хризантем приличную в условиях экономии сумму. Почему хризантемы? Просто роз не было, а раз уж я так опростоволосился, что не купил их заранее, пришлось выкручиваться как есть.
К дому культуры я подбежал, высунув язык набок, но вовремя заметил знакомую фигурку. Поначалу я, правда, принял Ямпольскую за другую девушку — на концерт она, как уважающая себя дама пришла совершенно в другом наряде, нежели я видел ее в предыдущую встречу. Мне вот интересно, как можно в октябрьскую слякоть сохранить в первозданном виде васильковый плащ и светло-бежевые сапоги? Я вот, к примеру, свои черные ботинки уже убил так, что они превратились в серые.
— Аглая Тарасовна, это вам, — тем не менее, я широко улыбнулся, наплевав на огрехи своего имиджа, и протянул букет девушке своей мечты. — Позвольте вас проводить.
Ямпольская посмотрела на меня, и ее губы тронула ответная улыбка. Щеки докторши слегка зарумянились — ей однозначно было приятно внимание. А еще я к огромному своему удовольствию отметил, что косметикой она пользовалась умело и в меру. Никаких «смоки-айз» или ядреных синих теней, как было популярно в восьмидесятые. Но при этом черты лица все же аккуратно подчеркнуты, как на картинке в журнале «Бурда» или «Крестьянка». Кстати, первый еще пока не выходит, он придет в СССР только в следующем году.
— Спасибо, Евгений Семенович, — Аглая Тарасовна слегка тряхнула головой, и ее завитые кудри туго заволновались будто каштановое море. — Вы угадали, мне очень нравятся хризантемы.
Ха! А я ведь даже и не угадывал — у меня выбора не было. Повезло так повезло. Я уверенно подставил Ямпольской локоть, и она охотно взялась за него рукой в бежевой перчатке. Пока мы шли ко входу, а потом к гардеробу, я что-то рассказывал о предстоящей программе и понимал, что меня просто-напросто несет. Вовремя остановился и спросил, как у Аглаи Тарасовны выдался день, и она, как мне показалось, выдохнув с облегчением, принялась делиться уже своей жизнью. Как проходят плановые прививки, что слышно о новых лекарствах, чего ждут советские медики от пациентов… Личных тем девушка избегала, что, впрочем, не было удивительным — нельзя сразу вываливать подноготную.
Так мы, оживленно болтая, и пришли в зал, разместившись на специально выделенном ряду. С нами уже соседствовали Зоя, Василий Котиков, Леня Фельдман, потом появились Бульбаш с Мартой Мирбах. Пришли и чинно уселись какие-то старушки, про которых мне сказали, что это любительницы самодеятельности из райкома. Потом принялись подтягиваться официальные лица, из которых я кое-кого уже знал, а других мне по-дружески представлял Бульбаш.
Главврач ЦРБ Валькенштейн, военком Морозов, цивилист Аркадий Сыромятник, первый секретарь райкома Краюхин с супругой, врио главного редактора Хватов, парторг нашей газеты Громыхина, главврач городской поликлиники Баранов, руководитель газовой службы Серов, главный пожарный Кручин. Еще целая цепочка партийных работников вроде
Уже начиная путаться в лицах, регалиях и именах, я увидел компанию крепких и уже немолодых мужчин с орденскими планками — точно, это же ветераны Великой Отечественной, большинство из которых в восьмидесятые еще живы и даже полны энергии. Причем самым молодым по самым скромным прикидкам лет шестьдесят, мне бы такую тягу к жизни и энтузиазм в их возрасте… Так, а вот эту парочку я на концерте в честь комсомола ожидал увидеть меньше всего.
Высокий очкарик с засаленными волосами — диссидент Алексей Котенок. И мужчина в высокой шляпе — городской сумасшедший Электрон Валетов. Что они тут забыли? Первый наверняка готовит какую-то провокацию, а вот второй… Геопатогенные зоны ищет? Кстати, странно, что Котенок так быстро освободился из рук советской психиатрии. Договорился? Или власти и вправду становятся более лояльными?
Раздались первые аплодисменты, и на сцену вышел Сеславинский. Он довольно живо поприветствовал гостей, а вот потом началась официальная часть. Выступил Краюхин, потом дали слово Василию Котикову как главе комсомольского звена, следом зачем-то поперся высказать свои претензии современности Хватов. И только спустя, наверное, минут двадцать начался первый номер концерта.
В своей прошлой жизни я ничего подобного не видел. Разумеется, мне доводилось бывать на студвеснах, посвящениях в студенты и днях факультета, я даже во всем этом участвовал. Ходил на первые рок-фестивали в ДК «Химволокно» в Твери, на концерты в «Плаценту» и «Колбу», даже на отчетные гала-представления городских коллективов. Но на настоящее самодеятельное шоу в честь молодежной коммунистической организации попал впервые. А потому смотрел во все глаза, периодически косясь на Ямпольскую, чтобы полюбоваться.
Началось все с тех самых девушек, которых я увидел в холле ДК — размахивая наганами, они разыграли сценку из какой-то пьесы о гражданской войне. Потом выступали бородатые парни, спевшие под звуки желтой гитары «Неба утреннего стяг»[1], станцевали чечеточники, залихватски зажгли зал мастера художественного свиста, угловатая девушка показала фокусы, причем весьма профессионально, потом высокий печальный парень спел несколько русских романсов. Удивительно, но никто, как потом начнут говорить, не лажал — складывалось уверенное ощущение, что выступающие готовились всерьез и как будто на международный конкурс. А затем, когда я уже, признаться, начал уставать от декламирования пролетарских стихов парней и девушек из тусовки Васи Котикова, Сеславинский объявил выступление «самодеятельного ВИА „Бой с пустотой“». И вот тут зал стих и замер.
На сцену вышли музыканты и вокалистка Рита Волошина — все в джинсах-«варенках» и пиджаках от школьной формы без рукавов. А пока они настраивали заранее подготовленные инструменты, Вася Котиков оттянул на себя внимание зрителей, коротко рассказав, что исполнять ВИА будет песни на стихи комсомольцев, посвящая их, разумеется, ВЛКСМ.
Раздались неуверенные аплодисменты, постепенно набравшие силу. И тут Сашка Леутин, лидер и гитарист группы, взял первый аккорд. Потом барабанщик задал ритм, и понеслось!