Главред: назад в СССР 2

Емельянов Антон Дмитриевич

— Только… — губы девушки задрожали. — Не сообщайте, пожалуйста, в училище. Я… я просто запуталась — они все хорошие, не знаю, кого и выбрать.

Она даже слезу пустила, и сердобольный Бульбаш по-отечески приобнял ее за плечи. Юлька заплакала и уткнулась ему в грудь, и Виталий Николаевич опешил.

— Я, конечно, извиняюсь, — вновь подал голос парень с пушком, — но дело точно попахивает аморальным поведением. Товарищеский суд по этой Бессоновой плачет!.. Вы на одежду ее взгляните! Это же стыдоба!

А вот тут он отчасти прав — если у девчонки проблемы с учебой, несоответствие морального

облика легко можно подтянуть к личному делу. Вот только раньше Юлькин прикид этого пламенного комсомольца, видимо, не смущал и даже устраивал. Да вы, батенька, ханжа — так и хотелось сказать… Может, все-таки ее отпустить? Подумаешь, преступление.

— Разберемся, — Сергей Саныч тем временем достал бланк протокола. — Документы приготовьте, граждане.

— Давайте хотя бы к ДК под колонны отойдем, — предложил Бульбаш. — У девчонки хоть и аморальное поведение, а замерзнуть ей дать — все равно неправильно.

— И то верно, — согласился парень с пушком, решительно снял пальто, оставшись в свитере с оленями, и накинул его на плечи всхлипывающей Юльке.

Мы всей компанией направились к колоннам городского дома культуры — прав мой заместитель, нет у нас цели девчонку до ОРВИ довести. Внутрь вот только заходить точно не стоит, сразу лишнее внимание привлечем. А вот делать с ситуацией что-то надо, потому что я, кажется, узнал несостоявшуюся швею.

Несостоявшуюся, потому что по специальности эта Юлька Бессонова так и не поработает. А станет она злостной клофелинщицей, на счету у которой будет больше двух десятков ограбленных мужчин. Дальше — хуже… Я вспомнил об этом из прошлой жизни, потому что писал статью о женской преступности для нашего сайта. И с Юлькой Бессоновой по кличке Фея-Морфея я познакомился на интервью после ее освобождения. Громкое было дело.

Криминалом в нашем издании занималась Катя, но историю Феи-Морфеи ей не доверили ни гендиректор Рокотов, ни главред Игорь. Решили, что молодой девчонке с прожженной преступницей лучше не связываться. А у меня к тому времени уже был опыт общения с такими специфическими людьми. До сих пор не знаю, как относиться к своему интервью с бывшим авторитетом, которое произвело фурор среди читателей. Он мне даже предложил книжку написать о своих похождениях, и я сказал, что подумаю… А потом из тюрьмы вышла Бессонова, и Игорь предложил ее перехватить, поговорив не только о ее злодеяниях в девяностых, но и о том, каково ей было оказаться в абсолютно другой реальности. С мобильниками, быстрым интернетом, современными сервисами и ковидом в нагрузку.

Так вот эта Юлька начинала еще в конце восьмидесятых на волне перестроечного разгула преступности. Действовала именно так — встречалась с парнями и кутила за их счет. Неприятно, но все-таки не преступление. А потом стала гастролировать по области с флакончиком клофелина в кармане. Знакомилась с прилично выглядящими мужчинами, в основном командировочными, вела дело к продолжению и… Ничего не подозревающая жертва просыпалась наутро с больной головой и пустым бумажником. Один даже потерял жизнь — сердце не выдержало дозы лекарства, подмешанной Юлькой в алкоголь.

А потом под Тверью долго ловили банду, члены которой угоняли дорогие джипы, убивая владельцев. Помогали им в этом красивые женщины вроде

этой Бессоновой. Помню, я разговаривал с оперативником, входившим в следственную группу, он мне и рассказал подробности. Стоит на дороге яркая девушка — мини-юбка, ноги от коренных зубов, изящные туфельки. В общем, вся такая красивая и беззащитная. Подъезжает к ней какой-нибудь «крузак» или «Лексус», владелец галантно предлагает подвезти, а дальше… Дальше его следы терялись, потому что в конце маршрута его поджидали подельники роковой красотки. Было их таких несколько, но самая результативная — это Фея-Морфея. Как мне сказал Уланов, тот самый опер, Юлька свела в могилу не меньше десятка владельцев премиумных внедорожников. В самих убийствах не участвовала, но хладнокровно везла обреченных жертв на заклание, улыбаясь им напоследок.

У этой опасной женщины я и брал потом интервью, а сейчас она стояла передо мной в откровенном наряде и всхлипывала. Молодая, смазливая и очень неглупая. Об этом я, кстати, узнал тоже в будущем. На вопросы мои Фея-Морфея отвечала развернуто, на хорошем литературном русском, что вообще не вязалось с ее образом и преступным прошлым. И вот вдруг в процессе беседы выяснилось, что она в заключении набрасывала модели женской одежды. Причем на мой мужской взгляд довольно красивые. Не зря же на швею в молодости пошла. Может, в этом все дело? В нереализованной девичьей мечте? Или я сейчас пытаюсь натянуть сову на глобус?

Как бы то ни было, свои ум и талант она скоро направит совершенно не в ту сторону. Интересно, понимает ли Юлька уже сейчас, докуда может дойти? Рассчитывает ли «поднять уровень» своих пока еще подростковых махинаций? Ведь лет ей, судя по паспорту, всего лишь шестнадцать — второй курс ПТУ. Еще не поздно, не все потеряно… А вдруг она и вправду пойдет по наклонной только потому, что не сумела себя вовремя реализовать? Тем более что неумолимо приближающаяся эпоха распада и впрямь многих потом выбросит на обочину жизни. И ее в том числе.

Я вспомнил еще одного человека, чья незавидная судьба мне известна из будущего. Вовка Загораев, будущий криминальный авторитет, а пока что — владелец полулегальной «качалки» в соседнем доме. Если я не пройду мимо, не отвернусь, все еще может измениться. Как и в случае с Петькой Густовым, простым и благородным парнем, ветераном афганской войны, который почти со стопроцентной вероятностью в девяностые потеряет себя. Если опять же я не вмешаюсь…

Так, может, и Юльку Бессонову мне удастся вернуть на путь истинный? Сбить с кривой дорожки, изменить ее будущее? Скольким людям тогда я сохраню жизнь в конце девяностых — начале двухтысячных! Да, в банде будут орудовать и другие девушки, но даже одна судьба — это уже победа.

— Закончил, Сергей Саныч? — уточнил я у Доброгубова, который скрупулезно занес в протокол всю историю пострадавших от будущей бандитки парней.

— Ага, — кивнул завгар, протягивая мне испещренный мелким убористым почерком листок.

Я пробежался по тексту. Все верно, как я и услышал, завгар не добавил ничего лишнего. Да и не было у меня в нем сомнений, я его и по прошлой жизни помнил как порядочного человека. Просто интересно было, как пишутся протоколы дружинников. Особенно в таких щекотливых ситуациях.