Глаз Эрлика
Шрифт:
И караванщик выругался. Умная женщина, неумно путешествующая в одиночку, скрыв свой пол под свободной одеждой и плащом с капюшоном!
Теперь Конан был разумно уверен, что следует за Испараной из Замбулы.
Местность стала более пересеченной и сделалась сплошь каменистой и холмистой. Конан три часа приближался к холму, походившему на разлегшегося у него на пути огромного серого дракона. Не мог он больше гнать лошадей с такой скоростью. Выгадали они от этого мало - путь был нелегким.
Наконец он добрался до "дракона" - длинного гребня холмов, которые те, кто не из Киммерии, назвали бы горами.
Конан сел и мрачно уставился на дремлющего дракона из камня, начисто лишенного растительности, за исключением чахлого кедра, поднимающегося то тут, то там из камня к ненадежному насесту. Теперь он увидел, что должен пересечь ряд холмов, тянущихся с востока на запад, идущих один за другим параллельными линиями. И гребень каждого холма выглядел словно спина роющего землю кабана. Пересекать этот барьер он будет не один час.
Но это было еще не все. На самой вершине самого дальнего холма, на расстоянии, наверное, полутора миль, но во многих часах трудной езды Конан увидел еще одного путешественника. Тот всадник как раз добрался до каменистой вершины холма. Ехавший на верблюде путник вел в поводу другого, который, как увидел Конан, был хорошо нагружен вьюками с провизией. Высокие толстые горбы верблюдов говорили, что в воде они не нуждаются.
Даже в развевающейся одежде и серовато-коричневой джаллабии всадник казался маленьким и узкоплечим.
Конан понял, что это женщина, и решил, что это Испарана.
Она была в поле зрения - и, наверное, в дне пути! Поскольку кони киммерийца устали и скоро их нужно будет поить, то ясно было, что юноша от воровки по меньшей мере в дне пути. Он сидел и ругался, поминая Крома и Лира, Бадба и Немайна Ядовитого, Маху и Мананнана. Пребывавшие далеко в горах Киммерии, они не обратили на него ни малейшего внимания.
И тут из-за огромного валуна, немногим меньше особняка Хизарра Зула, появился еще один всадник.
Этот, должно быть, повстречал Испарану где-то среди массы каменистых склонов холмов. Теперь он находился не более чем в пятидесяти футах от ее преследователя. Когда он погнал коня вперед, то поднял руку в мирном приветствии. Конан достаточно охотно ответил тем же. Он и его лошади слишком устали, чтобы драться или бежать.
Кроме того, вслед за первым всадником появился еще один и еще один. И еще... И еще... Всего их оказалось пятеро.
Все вооруженные, все в плащах одного цвета и островерхих шлемах. Шлемы и плащи были одинаковыми. Черты их лиц походили на гирканские, и Конан понял, что его взяли в клещи пятеро высоких смуглолицых туранских солдат. Из Замбулы?
– Достаточно жарко?
– спросил, выступая вперед, первый.
Конан ненавидел эту фразу, которая, должно быть, звучала избито еще до того, как утонула Атлантида. Однако сами слова, равно как и голос и лицо смуглокожего, ободряли. Они были дружелюбными.
– Да, становится жарковато, - признался Конан.
– Вы странные путешественники, как и я.
– Да, - усмехнулся гирканец, - во имя Тарима! Откуда ты взялся? Я никогда не видел людей с такими голубыми глазами.
– Я из Киммерии, - непринужденно ответил Конан. Этот малый был провинциалом, никогда не видевшим глаз иного цвета, чем карий! Приободренный Конан принялся бойко врать.
– А недавно я покинул Шадизар. Вы ведь наверняка приехали не из самой Замбулы.
– Из Киммерии!
– покачал головой воин.
– Никогда не слыхивал о людях с такими глазами! Нет, мы из Самарры, и работка у нас самая худшая, какую только может взвалить на верных слуг черствый командир. Мы преследуем двух человек - как мы надеемся. Ты случайно не видел...
– Воров?
– Откуда ты знаешь?
Конан показал назад.
– Несколько дней назад в одном оазисе...
– Тут он оборвал фразу, поняв, что никогда больше не увидит тех верблюдов. Проклятие! Эти южные и восточные боги просто сговорились против него!
Предводитель туранцев насторожился.
– Да?
Конан дернул головой и бросил на него горестный взгляд.
– О, я надеялся вернуться и забрать тех верблюдов, но, наверное, они все равно пропали - впереди вас шел длинный караван. Да, я видел их, если вы преследуете воров. Они были в оазисе, где я останавливался. Мои лошади и я нуждались и в воде, и в сне. А у тех двоих, прибывших туда раньше меня, были верблюды. Я решил, что они пережидают дневную жару и отправятся в путь ночью. Стало темно. Я лег спать по другую сторону водоема...
– Хм. И?
– И один из них попытался убить меня во сне. К счастью, этот дурак споткнулся. Я пнул его так, что он полетел в водоем, выволок его на берег, и тут подбежал его спутник. Первому я перерезал горло...
– Очень мило с твоей стороны, что ты не испоганил воду.
– Я тоже об этом подумал. Его напарник бросился на меня с мечом. Мы схватились. Я оказался сильнее его.
– Они захватили тебя врасплох и ты убил их обоих?
– Врасплох меня захватил только один.
– Конан выпрямился в седле, чтобы напомнить хмурившемуся гирканцу о своих размерах.
– Я бы забрал и их верблюдов, но не смог заставить тварей следовать за собой. А так как я спешил, то оставил большую часть их вьюков.
– Он усмехнулся.
– Я даже одного из них не смог заставить подняться на ноги!
Все пятеро солдат рассмеялись, но не презрительно: они знали характер верблюдов.
– Ты не умеешь обращаться с верблюдами, - заметил их вожак.
– Не умею. Думаю, мне и не хочется учиться.
– Верблюдам нравится думать, что они сопровождают тебя, что их не гонят и не ведут в поводу, - сказал один солдат.
– У тебя, кажется, есть лишний меч, - заметил другой.
– Только половина, - уточнил Конан и осторожно левой рукой обнажил собственный клинок из висящих на седле ножен.
– Этот я сломал в бою. Тоже был хороший меч.