Глаз Охотника
Шрифт:
Араван попытался дотронуться рукой до потолка и только чуть-чуть не достал.
— Не очень-то он высок, этот наблюдательный пункт. Но, конечно, с него можно неплохо обозревать окрестности. Если бы сверху была какая-нибудь надстройка, это дало бы возможность вовремя заметить приближение неприятеля.
Гвилли от удивления даже капюшон откинул за спину и посмотрел по сторонам. Его рыжие с бронзовым оттенком волосы рассыпались по плечам, резко контрастируя с изумрудно-зеленым цветом глаз.
— Какой неприятель? — Варорец недоуменно уставился на занесенную
Араван снисходительно улыбнулся:
— Не на пустынные долины должен быть обращен твой взгляд, мой дорогой ваэрлинг, а на Гримволл, где обосновалась всякая нечисть. Это укрепление, например, построили для защиты от рюптов. Дело в том, что тогда еще не существовало заклятия Адона, повсюду рыскали рюпты и земли эти подверглись серьезной опасности. Все изменилось после Великой Войны, и теперь ночной народ не смеет покидать Гримволл, где скрывается каждый раз, когда солнце выходит на небосвод.
Гвилли понял, что Араван имеет в виду Великую Войну Заклятия, во время которой Гифон попытался оспорить право Адона на вселенское владычество. В этой войне на стороне Гифона выступил народ кистанишранцы (Нижних Сфер), а также приспешники Гифона, обосновавшиеся в Миггаре, — кистанцы, гиранцы, некоторые драконы и волшебники, а также ночной народ и им подобные. Адону же помогали люди, эльфы, гномы и варорцы, сформировавшие Великий Союз. Поговаривали также, что и Каменные Великаны — утруни — входили в состав Союза.
Как бы то ни было, битва была жестокой и вселенское равновесие было в опасности, хотя в конце концов силы Союза восторжествовали и Модру, которого Гифон наслал на Митгар, потерпел поражение. Восстание было подавлено. В качестве наказания Адон наложил на ночной народ Заклятие, в знак которого зажег на небе ярко пылающую звезду. Пока она горела, ночной народ начал все более и более болезненно переносить дневной свет, и чем дольше горела звезда, тем невыносимее становились мучения нечисти. В конце концов дошло до того, что стоило одному-единственному солнечному лучу коснуться их — и они сгорали дотла за считанные мгновения.
Весь ночной народ ощутил на себе тяжесть Заклятия Адона; и не только он один. Некоторых драконов — тех, кто выступил на стороне Гифона, Адон превратил в холодных драконов, лишив их в наказание способности дышать огнем. Однако помогавших Гифону людей Адон пощадил — ведь их ввел в заблуждение Великий Обманщик.
Все это и имел в виду Араван, когда говорил о том, что Великая Война все изменила: теперь, после того как было наложено Заклятие, ночной народ прячется днем в горах Гримволла и даже ночью не осмеливается покидать надолго свое убежище. И уж конечно, не доберется он до полуразрушенного укрепления, если не случится ничего из ряда вон выходящего. Ведь любого из них ждет неминуемая гибель, если рассвет застанет его врасплох и он не сможет вовремя найти укрытие. Примерно такие мысли бродили в голове у Гвилли, когда он смотрел на старинные развалины.
Стены башни не слишком хорошо защищали от непогоды: в дверной проем задувал ветер, неся с собой снег.
Баккан с сомнением в голосе спросил Аравана:
— Как можно отбить атаку врага из подобного укрепления? Мне кажется, оно пало бы при первом натиске — слишком уж оно невелико. От одной стены до другой расстояние в десять моих шагов, то есть шесть твоих.
— Ты прав, — ответил Араван, — но это наблюдательный пункт, и он не предназначен для того, чтобы отбивать атаки неприятеля. Дозорные, завидев врага, должны были покинуть это место, чтобы предупредить мирных жителей об опасности. Иногда они, прежде чем уйти, зажигали сигнальный огонь.
— Это как в Биконторе? — заинтересовалась Фэрил.
Гвилли отрицательно помотал головой:
— Нет, любовь моя, Биконтор создавался для защиты от врага. Башни Сигнальных гор были обнесены крепостными стенами, чего не скажешь об этом месте.
Риата оторвалась от созерцания каменных стен и обратила взгляд на Гвилли:
— Наверное, если хорошенько посмотреть, можно найти развалины конюшни или конур. Я думаю, что при появлении неприятеля дозорные зажигали сигнальный огонь, а затем седлали лошадей или запрягали собак в упряжку и немедленно покидали укрепление.
Фэрил откинула со лба выбившуюся прядку черных как уголь волос и выглянула в дверной проем:
— Кого они должны были предупредить об опасности? Я имею в виду, кто населял эту долину в те далекие времена?
— Я думаю, алеиты, — ответил Араван. — Ведь они испокон веку и по сей день перегоняют сюда летом, когда трава зеленая и сочная, стада рэнов.
Фэрил понимающе кивнула. Она вспомнила, что ей приходилось видеть рогатых рэнов на зимних пастбищах, в глубоких, защищенных от непогоды долинах на берегу моря Бореаль.
Земля снова затряслась, и Фэрил отступила под прикрытие полуразрушенных стен.
— Я надеюсь, нам здесь никто не угрожает? Я хочу сказать, эти подземные толчки…
Риата улыбнулась при виде тревоги маленькой дамны:
— Не беспокойся, дорогая, мы здесь в безопасности. До Гримволла далеко, а до Дрэгонслейра еще дальше.
Фэрил с благодарностью взглянула на эльфийку снизу вверх, кивнула и направилась к нартам. За ней последовали остальные.
Им пришлось сходить еще раз, чтобы перенести все необходимое в полуразрушенное строение. Пока эльфы развязывали тюки, Гвилли и Фэрил отправились на поиски хвороста. Варорцы нашли нечто отдаленно напоминавшее поленницу, но дров в ней не было.
Не успели варорцы вернуться, как появился Барр в сопровождении Чуки и Рулюка. Вскоре к ним присоединились два других погонщика. Услышав недоуменный вопрос Гвилли о том, где же им раздобыть дров для костра, Барр не смог сдержать улыбки. Вопрос баккана, когда его перевели на алеитский язык, вызвал веселье и у двух других погонщиков. Пока Барр и Рулюк распаковывали сверток с замороженным лососем и нарезали его кусками, Чука исчез не несколько секунд и тотчас появился опять, неся в руках нечто похожее на огромные комья грязи. К удивлению Гвилли, погонщик их зажег.