Глаз Паука
Шрифт:
– Ничего, сейчас примчатся. Куда они денутся, – Аластор Кайлиени, Обманщик, снова украдкой хихикнул. Он явно предвкушал некое развлечение, и крупный самоцвет в его венце переливался, отвечая проказливому настроению хозяина.
– А у вас здесь… хорошо, – тот, кого называли Хасти, шумно втянул аромат Перекрестка. – Не так, как прежде… но тоже неплохо.
– Мы старались, – Клелия Кассиана, похоже, сочла похвалу вполне заслуженной. Оправив складки платья, она прошла к столу, где сгустившийся воздух образовал изысканного вида кресло с изогнутыми ножками и спинкой в виде цветущего оливкового деревца. На спинку кресла немедленно спорхнула пара жемчужно-розовых горлиц и принялась томно ворковать.
– Кыш! – взмахом руки
Как и предсказывал Дурной Глаз, обитатели Перекрестка не заставили себя ждать. Звон колокольцев отмечал их появление, одного за другим. На золотом троне с подлокотниками в виде лошадиных голов устроился глава собрания – Аммарт, крупный светловолосый мужчина лет сорока, с необычно яркими голубыми глазами. Постепенно расселись и остальные. Выглядевший чрезвычайно недовольным кочевник из пыльных степей Турана, Джерхалиддин Раввани Ар-Гийяд. Кэто Сувейба, стройная красотка в облаке вьющихся рыжих локонов. Бесстрастный Леук, Ловец Загадок – окутанная слоями полуистлевшей ткани мумия, по недоразумению оставившая свою гробницу. Змеиноглазый уроженец Зингары, предпочитающий черные и алые цвета, известный в Шадизаре и многих других городах как владетельный дон Кебрадо Эльдире лос Уракка, граф Ларгоньо. Старец с желчным лицом святоши и рьяного борца за чистоту рядов последователей своей веры, месьор Эпиналь.
Однако сегодня на Перекрестке появились и новые лица. Юная девушка, с длинной черной косой и хищным выражением тонкого личика, облаченная в кожаный доспех с бронзовыми заклепками и фейл-брекен, диковинный наряд горцев Киммерии и Темры. Клетки на шерстяной ткани, обознающие цвета родового клана девицы – черные и белые, продернутые золотой нитью. По соседству – шумный рыжебородый гигант в мехах и коже, наитипичнейший уроженец Асгарда или Ванахейма, от коего столь явственно разило элем, дымом костра и жиром, что оказавшаяся слева от него Кэто, брезгливо сморщив нос, отодвинула свое кресло. И, наконец – некое высокое и тощее создание, закутанное в ткань, подобную легкой паутине, с лицом, закрытым маской, вычеканенной из позеленевшей от времени бронзы. Маска изображает паука, и десяток крохотных, нестерпимо сияющих рубинов в ее верхней части – его глаза. На бронзовой личине нет прорезей для рта и глаз, и мало кто может ответить, что за облик скрывается за ней. Разве что ведающий все тайны жизни и смерти Леук.
Хасти оторвался от созерцания бесконечности горизонта и приблизился к террасе, остановившись у входа. Дурной Глаз свалился с перил и встал рядом. Несмотря на серьезность момента, он опять хмыкнул.
Тягучий удар гонга оповестил о начале Совета – одного из самых необычных в истории Перекрестка.
– …Вот так оно все и получилось. Компания вороватых и преприимчивых двергов своей верой оживила Отмычки. Двергам хватило ума не лезть за сокровищами самим, нанимая ничего не знающих людей и преспокойно жертвуя ими в случаях, когда охрана Сокровищниц все же настигала грабителей…
Получивший разрешение присоединиться к обществу Дурной Глаз стоял напротив кресла главы собрания, излагая историю событий, потрясших минувшим летом веселый город Шадизар. Свой мешок он водрузил на мозаичную столешницу, и многие из обитателей Перекрестка весьма алчно косились на этот заурядный предмет.
– Не люблю двергов, – оглушительным шепотом поделился с окружающими бородатый гигант. – Мелкие, приплюснутые и все время шныряют под ногами. Того и гляди, последние штаны уведут, а потом скажут, что так и было!
– Гномы попытались вывезти награбленное из Шадизара в свой город под Кезанкией, но попались, – продолжал Аластор. – Дальнейшая история собранных ими предметов весьма увлекательна и насыщена многими преудивительными событиями, но я вполне могу поведать ее позже. Главное в ней то, что все талисманы оказались в одном месте – в забытом капище моего уважаемого заклятого друга… – он развел руками, отвесив в сторону бронзовой маски преувеличенно низкий поклон.
– Великая игра никогда не ведает завершения, – прошелестел обладатель маски. – Сегодня ты можешь торжествовать, но когда-нибудь придет и мое время. Порванная паутина залечит свои раны. Шепот в темноте всегда привлечет желающих узнать больше. Обманывай, смеши, кружи головы блеском своего фальшивого золота – и не забывай, я всегда неподалеку.
Он поднялся и с достоинством прошествовал к выходу с террасы. Альс, не удержавшись, совершенно по-ребячески показал в спину удаляющемуся Воплощению Пустоты язык.
– Кайлиени! – строго призвал к порядку Аммарт.
– Я больше не буду, – хихикнул Аластор и мотнул головой, отбрасывая упавшую на глаза прядь. – После некоторых безобразий, учиненных вашим покорным слугой и его друзьями в упомянутом храме во имя восстановления попранной справедливости, похищенные талисманы перешли в нужные руки. Они здесь, – Альс похлопал ладонью по мешку.
– С этого и надо было начинать, а не трепать языком попусту, – буркнул благородный дон Кебрадо, еле сдерживая раздражение.
– Хорошая история порой ценнее груды сокровищ, – низкий голос чернокосой воительницы совершенно не соответствовал ее юному облику. Так могло бы разговаривать каменное изваяние, что сохранилось с древних времен где-нибудь среди холмов Темры.
– Спасибо, Мори. Одна ты ценишь меня по заслугам в этом полном ненависти и стяжательства мире, – на Альса опять накатил приступ глумливого словоизвержения. Девица по имени Мори безнадежно отмахнулась. – Но, прежде чем утраченное вернется к своим владельцам, я должен выразить мою неизмеримую благодарность той, что презрев опасности и трудности… В общем, нашей прекрасной и неустрашимой Клелии. Если бы не ее щедрость и сила духа, вряд ли бы мы преуспели, – Клелия диа Лаурин явственно смутилась. – Также позволю себе отметить неоценимую помощь, пришедшую с той стороны, откуда никто ее не ждал… и попросить высокое Собрание выслушать гостя, стоящего у нашего порога. Аммарт, могу я рассчитывать на твою воспетую в легендах непредвзятость и честность?
– Можешь, – коротко кивнул предводитель.
– Тогда переходим к самому волнующему, – Аластор запустил руку в мещок, вытащив сверкнувший червонным золотом солнечный диск. – Эпиналь, кажется, это твое? Извини за выходку в Обители. Скажу честно, уж больно мне надоели твои проповеди и твое яростное порицание моего образа жизни. Признайся, ты просто-напросто завидуешь!
– Ты неисправим, а слово «добродетель» тебе известно только понаслышке, – почтенный месьор Эпиналь обеими руками вцепился в священный символ. Улучив момент, осторожно прикусил уцелевшим зубом кончик одного из лучей, проверяя, не подделка ли. С этого Кайлиени станется… – Куда ты ведешь своих последователей, уму непостижимо!
– Я всего лишь даю жизнь тому, о чем они просят и мечтают. Также как и наша драгоценная Кэто, – из мешка появился хрустальный флакончик, наполненный оранжево-золотистой жидкостью. Рыжеволосая красавица рванулась к нему, и почти сразу же отдернула руку, как обожглась.
– Аластор, если ты опять за свое… – грозно начала она.
– Да настоящий он, настоящий! – взвыл Дурной Глаз. – Возьми и убедись!
Кэто Сувейба с величайшей осторожностью открутила туго притертую нефритовую пробку. Над столом поплыл сладчайший аромат миндальных цветов, слегка оттеняемый запахом увядающих роз. Принюхавшийся асир оглушительно чихнул, так что Кэто едва не выронила от неожиданности флакон.