Глаз Пернатого Змея
Шрифт:
Странные звуки доносились из ванной, и теперь он понял, что это за звуки — там, за закрытой дверью, рыдала женщина.
Даже мысленно он не мог назвать ее Леной. И не мог открыть дверь ванной, чтобы снова ее увидеть.
И тут в его голову пришла простая и разумная мысль. Он даже удивился, как не подумал об этом раньше.
Георгий бросился в свой кабинет, где в ящике письменного стола лежали их с Леной документы.
Сейчас все встанет на свои места, наваждение рассеется.
Выдвинув ящик, он вытащил паспорта, открыл…
Верхний был его,
На первой странице паспорта красовалась фотография.
Это была не Ленина фотография. Это была фотография той самой женщины, которая сейчас рыдала в ванной.
Широковатые скулы, глубокая ложбинка на подбородке, родинка на левой щеке.
— Что за бред! — пробормотал Георгий, тупо разглядывая паспорт.
Бакланова Елена Дмитриевна. Год, месяц и число рождения — все, как у Лены. Но лицо… лицо совершенно посторонней женщины. Лицо, которого он не видел до вчерашнего вечера.
Но этого просто не может быть!
Тут он вспомнил, что здесь же, кроме общегражданских паспортов, лежали и их с Леной заграничные паспорта. Они хранились в самой глубине ящика.
Георгий отодвинул остальные документы, увидел знакомую красную обложку.
Это был его загранпаспорт.
Он прекрасно помнил, что Ленин лежал тут же, рядом, — но сейчас его не было.
Георгий перерыл содержимое ящика. Паспорта жены нигде не было, зато он нашел конверт с фотографиями.
Лена почему-то не любила фотографироваться, с огромным трудом ему несколько раз удалось уговорить ее, но свадебные-то фотографии у них были!
С бьющимся от волнения сердцем он вытряхнул глянцевые снимки из конверта.
Вот коттедж, который после свадьбы предоставила ему строительная фирма. Вот белоснежный катер, на котором они катались на следующий день после бракосочетания. Вот островок, куда они приплыли, — маленький уголок утопающего среди зелени тропического рая.
Вот, наконец, и они сами — сразу после свадьбы, сфотографировались вместе с послом.
В центре снимка — сам посол, плотный, представительный мужчина с седыми висками, рядом с ним — его собака, тот самый лабрадор, по левую руку от посла — он, Георгий, а возле него — светловолосая женщина в легком белом платье…
Это была не Лена.
Это была она, женщина с родинкой на щеке.
Рыдания в ванной стали еще громче.
Георгий тупо уставился в стену.
Что происходит? Может быть, он действительно сошел с ума, перестал узнавать собственную жену?
Он подошел к зеркалу, висевшему в простенке, взглянул на свое отражение. Он был готов ко всему — даже к тому, что не узнает и свое собственное лицо.
Но нет, лицо в зеркале было то самое, которое он видел каждое утро, бреясь или умываясь. Правда, оно было бледным, растерянным, с темными кругами под глазами, но это не удивительно, учитывая обстоятельства…
Георгий вернулся в спальню, сел на кровать, тупо разглядывая узор ковра. Машинально взял чашку кофе, сделал несколько глотков.
Кофе был остывший, с каким-то неприятным привкусом. В голове от него не прояснилось, как обычно, наоборот, мысли стали еще больше расплываться.
Доносящиеся из ванной рыдания прекратились, в коридоре негромко хлопнула дверь. Георгий в ужасе подумал, что сейчас эта женщина (мысленно он только так мог ее называть) войдет к нему, он снова ее увидит, услышит ее голос… это было выше его сил.
Но она, к счастью, удалилась на кухню, загремела там посудой.
Георгий прилег. Он хотел еще раз обдумать чудовищную, бессмысленную ситуацию, но вместо этого заснул.
Это был не сон, а какое-то странное, мутное забытье. Сквозь дремоту он слышал возле себя шаги, скрип, стук, словно кто-то выдвигал ящики комода, перебирал вещи. В какой-то момент Георгий приоткрыл глаза и увидел, что эта женщина стоит на коленях посреди спальни, вывалив на пол содержимое ящиков, и перебирает его, словно что-то ищет. Он хотел спросить ее, что она делает, но снова провалился в сон, на сей раз настоящий, глубокий, со сновидениями.
Ему снилось, что они с Леной идут, разговаривая, по узкой дорожке среди пышно цветущих тропических кустов. Лена все время отворачивается от него, как будто он ее чем-то обидел. Ему очень хочется увидеть ее лицо, он берет ее за плечи, поворачивает к себе…
И вместо любимого лица видит жуткий оскаленный череп с глубокими провалами глазниц.
Георгий закричал от ужаса, и от собственного крика проснулся.
Рядом с ним стояла эта женщина. Она смотрела на него с нежностью и сочувствием. Заботливо промокнув его лоб мокрым полотенцем, она проговорила:
— Что с тобой, дорогой? Ты так кричал! Давай измерим температуру. Наверное, ты заболел, поэтому так странно вел себя и вчера, и сегодня утром.
— Оставь меня! — вскрикнул Георгий, оттолкнул руку с полотенцем и вскочил.
Вещей на полу не было, в спальне был порядок. Впрочем, возможно, та сцена ему просто приснилась.
— Да что с тобой происходит? — женщина попыталась остановить его, провела рукой по волосам.
Георгий вздрогнул от этого прикосновения. Происходящее бесконечно мучило его, он чувствовал, что и правда сходит с ума. Нужно было хоть что-то сделать, что-то сказать… как бы сделать так, чтобы эта женщина хоть ненадолго оставила его в покое? В ее присутствии он не мог ни думать, ни вспоминать.
— У меня очень болит голова! — проговорил он, дотронувшись пальцами до лба и мучительно поморщившись.
— Сейчас я принесу тебе таблетку! — женщина выскользнула из спальни. Он перевел дыхание, но передышка была недолгой: она снова возникла на пороге, протянула ему таблетку и стакан. В стакане была не вода, а слабо заваренный чай.
— Это зеленый чай, — проговорила она прежде, чем он успел задать вопрос. — Он очень хорошо помогает от похмелья.
— Похмелье? — повторил он за ней. — Но я вчера выпил совсем немного, всего два бокала хорошего вина…