ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)
Шрифт:
Я глянул вверх. Три чайки с черными спинами, каждая размером с индюшку, сидели рядком на перекладине. Скривив шеи, они смотрели вниз на меня. У них были желтые сильные клювы. Верхняя часть клюва заканчивалась изогнутым ярко-красным крюком. Они наблюдали за мной блестящими черными глазками, и от нетерпения распушали перья. Я пытался прогнать их криком, но губы мои едва шевелились. Я был совершенно беспомощен, понимая, что с минуты на минуту они бросятся к моим глазам. Они всегда кидались в глаза.
Одна из чаек набралась смелости и, расправив крылья, опустилась на палубу возле меня. Затем, сложив крылья, она вперевалочку сделала ко мне несколько шагов и мы пристально посмотрели друг на друга. Я еще раз попробовал закричать, но не смог выдавить из себя ни звука, а чайка подошла еще ближе, вытянув шею и открыв уродливый клюв. Она издала скрипучий угрожающий крик. Мне показалось, что все мое измученное тело подалось в сторону от птицы. Внезапно тон криков изменился, и воздух наполнился шумом крыльев. Птица, за которой я наблюдал, прокричала скова, но уже разочарованно, и поднялась в воздух. Я почувствовал на лице движение воздуха от взмахов ее крыльев.
Наступила долгая тишина. Я лежал на грязной палубе, пытаясь побороть приступы головокружения. Внезапно откуда-то раздались скрипящие звуки. Я поднял голову им навстречу, и в тот же момент на уровне палубы показалось шоколадное лицо. Нас разделяло лишь два фута.
— Боженьки мои, — раздался знакомый голос. — Да это же мистер Харри!
Позже я узнал, что Хенри Уоллес, охотник за черепахами с Сент-Мери, разбил бивуак на одном из атоллов и, поднявшись утром со своего сделанного из соломы ложа, увидел «Балерину», стоящую, уткнувшись в песок отлива, а вокруг тучей кружились чайки. По мокрому песку он добрался до судна, перелез через перила, и его взгляду предстала жуткая бойня на палубе «Балерины». Мне хотелось сказать ему, как я был благодарен увидеть его здесь, был готов пообещать ему бесплатное пиво до конца его дней, но вместо этого я расплакался; слезы поднимались к моим глазам, будто из неиссякаемых колодцев. Сил громко рыдать не было.
— Ну, это всего лишь царапина, — произнес доктор Нэбб. — Абсолютно никакого повода для беспокойства.
И он решительно потрогал рану.
У меня от боли перехватило дыхание, а он еще ощупывал мне спину. Если бы у меня хватило сил, я бы летел с больничной койки что было духу, но лишь слабо простонал.
— Послушай, Док. Разве тебя не учили, что существует морфий и прочая ерунда, еще тогда, когда ты чуть не завалил свой диплом? — осведомился я, скрипя зубами.
Нэбб обошел меня и взглянул мне в лицо. Он был пухлый, с красной физиономией — лет под пятьдесят; волосы и усы посвечивали сединой. Его дыхание подействовало на меня как анестезия.
— Харри, дружок, эти вещи стоят денег — а ты кто такой, скажи, у тебя что — государственная страховка, или ты частный пациент?
— Я только что сменил статус — теперь я частный.
— Верно, — согласился Нэбб. — Человек с положением в обществе.
Он кивнул сестре:
— Ну что ж, дорогая, придется дать мистеру Харри чуть-чуть морфина, прежде, чем мы продолжим.
И пока он ждал, когда приготовят укол, продолжал подбадривать меня:
— Прошлой ночью мы влили в тебя целых шесть пинт крови, ты почти пересох. Пришлось наполнить тебя, как губку.
Вряд ли можно было ожидать, чтобы на Сент-Мери практиковали медицинские светила. Я бы мог поверить даже в то, что он, как ходили слухи по острову, работает в паре с владельцем похоронного бюро Фредом Кокером.
— И долго вы намерены держать меня здесь, Док?
— Не больше месяца.
— Месяц? — я попытался привстать, но две сестры удержали меня, что, кстати, было нетрудно сделать.
— Месяц это слишком, ведь сейчас самый сезон. На следующей неделе у меня новые клиенты, — запротестовал я.
Сестра уже торопилась ко мне со шприцем.
— Вы хотите меня разорить? Я не могу упустить ни одного клиента.
Сестра вводила в меня иглу.
— Харри, старина, забудь о сезоне. Тебе не придется снова ловить рыбу, — и Нэбб принялся выбирать из меня осколки кости и кусочки свинца, что-то весело напевая себе под нос. Морфин смягчил боль — но не мое отчаяние. Если мы с «Балериной» упустим полсезона, дальше мы не протянем. Я снова окажусь в финансовых тисках. Черт, как я ненавижу деньги. Вскоре я оказался завернут в чистые белые бинты и добавил солнца в улыбке.
— Возможно, вы слегка потеряете способность владеть левой рукой, Харри, детка. Не исключено, что она останется слабее и будет плохо слушаться, но у вас зато будут замечательные шрамы, чтобы хвастать перед девушками… Он окончил перевязку и повернулся к сестре:
— Меняйте повязку каждые шесть часов, промывайте эузолом и давайте обычную дозу антибиотика каждые четыре часа. Три могадона сегодня, а завтра я посмотрю его во время обхода.
Он обернулся, улыбаясь мне. Его улыбка обнажила плохие зубы под неряшливыми усами:
— Вся полиция собралась под дверями этой палаты. Мне придется сейчас их впустить.
Нэбб направился к двери, затем остановился, усмехнувшись:
— Ну и отделал ты этих двоих — прямо размазал по всей картине. Хорошо стреляешь, Харри, детка.
Инспектор Дейли явился облаченный в безукоризненно отглаженную форму цвета хаки, накрахмаленную и только что из стирки. Кожаные ремни были начищены до блеска.
— Добрый день, мистер Флетчер. Я пришел взять у вас показания. Надеюсь, у вас найдется для этого достаточно сил.
— Я чувствую себя просто великолепно, инспектор. Ничто обычно не бодрит так, как пуля в грудной клетке.
Дейли обернулся к констеблю, что следовал за ним и знаком приказал присесть на стул у моей кровати. Тот сел и приготовил блокнот для стенографирования, сказав при этом сочувственно:
— Сожалею, что вы ранены, мистер Харри.
— Спасибо, Уолли, но видел бы ты этих двоих.
Уолли был одним из племянников Чабби, и его мать стирала мне белье. Это был высокий, сильный, темнокожий симпатичный парень.