Глаз урагана
Шрифт:
Он прикоснулся к какому-то круглому предмету: мячу или, скорее, камню. Как только он дотронулся до него, «рука» стремительно убралась, втянулась в невидимую нору, и загадочный предмет оказался у Марка в ладонях.
Те потеряли чувствительность от холода, и он не сразу определил, что поверхность «камня» влажная и неровная. Догадка едва не лишила его остатков рассудка и мужества.
Ему вручили голову. Судя по размерам, это была голова ребенка.
Возможно, голова его сына. У кого на месте Марка нашлось бы достаточно силы воли, чтобы установить это на ощупь?
Он
Шок был настолько сильным, что в течение нескольких секунд Марк не выпускал голову из рук. Пальцы вцепились в нее намертво. По ним медленно стекало что-то густое и обладавшее гнусным запахом. Впрочем, в ледяном туннеле все запахи будто превращались в стеклянное крошево. Бросить голову казалось столь же немыслимым, как унести с собой чудовищный сувенир…
Его безумный смех перешел в хриплый стон, и Марк упал на колени.
У него не было слез.
Все решилось само собой, когда теплая вязкая жидкость слегка отогрела руки: он стал осязать ее и окончательно убедился в том, что это кровь. Тогда он снова взвыл, выронил голову, вскочил на ноги и побежал, рискуя разбиться, попасть в одну из ловушек, потерять сознание, сломать ноги, замерзнуть и подохнуть в этой мрачнейшей из искусственных пещер. Больше всего ему хотелось исчезнуть, раствориться, утратив память и не испытывая боли, погрузиться во что-то более глубокое, чем сон без сновидений…
23. ДИНА
Она не могла понять, что разбудило ее, если это вообще было настоящим пробуждением, – но точно не ровный лиловый свет, который заливал гостиную, потому что свет не имел источника. Он был изнанкой темноты. Дина «видела» его, даже если бы опустила веки. Но ее глаза были широко открыты.
За минуту до того, как появился лиловый свет, она почувствовала кожей лица чье-то дыхание. Потом ноздри уловили неприятный запах. А уже затем она рассмотрела старуху со сморщенным желтым лицом, которая склонялась над ней и протягивала костлявую руку. Рука тоже была желтой, а из ладони росли длинные черные волоски, которые шевелились, как черви.
Белки старушечьих глаз напоминали по цвету шляпки бледных поганок.
Дину передернуло. Волна омерзения прокатилась по телу. В голове промелькнула столь же мерзкая мысль: «И ты когда-нибудь станешь такой! Если доживешь…» Она не смогла закричать – в этом странном полусне у нее был зашит рот. Она промычала что-то невнятное и в ужасе нащупала пальцами стежки, сделанные грубой ниткой.
Старуха прикоснулась к камню, и кожаный шнурок натянулся. В желтой маске образовалась черная трещина, через которую старуха вдыхала и выдыхала маленьких белесых мух. И все же жуткая гримаса означала не что иное, как улыбку.
«Если это страшилище и есть бабушка Нина, то я в полном дерьме», – подумала Дина, морщась и испытывая нарастающую боль в проколотых губах. Ей казалось, что чужая рука медленно сжимает сердце…
«Но где я ее видела?!»
Внезапно
– Не снимай это, – то ли попросила, то ли приказала старуха.
Она подержала черный камень еще немного и отпустила с явным сожалением.
…Пролился лиловый свет и смыл видение. Старуха исчезла. Но и Яна не было рядом.
Дина села, опираясь на спинку дивана. Она чувствовала себя ужасно скованной из-за повязок и в то же время достаточно отдохнувшей, чтобы мысль о побеге полностью завладела ею.
Но сначала надо найти сына. Где он? Пошел в туалет? Вполне вероятно.
Она сама ощутила резь в низу живота. Истинной причиной пробуждения был переполненный мочевой пузырь.
Она не сразу сориентировалась; дом был слишком велик. Пока она брела по коридору, ей пригрезился маленький мальчик, запертый в тайной комнате. Навсегда. Готическая, безысходная пытка…
Пробуждались забытые детские страхи, рудиментарные и как бы заимствованные из сказок, легенд, историй. Ничего подобного не случается в жизни, но раз это пугает, значит, существует иное, психическое измерение, над которым не властно обыденное сознание, законы «единственной реальности» и собственный здравый смысл. Эти страхи, на первый взгляд, нелепы, как плач ребенка, потерявшегося в универмаге. Что может быть банальнее универмага? Что грозит ребенку? Абсолютно ничего. Но некоторым явно не везет, и время от времени они оказываются в положении потерявшихся детей. Дине, например, не повезло.
Еще в гостиной она бросила взгляд на часы. Было далеко за полночь. Снаружи, похоже, испортилась погода. Глухо завывал ветер, что-то назойливо дребезжало под крышей. И вряд ли это прекратится в ближайшее время – прислуга-то глухая. Дина проверила окна. Металлические ставни были закрыты. А на двери – кодовый замок, услужливо подсказала память. Дом превращен в крепость.
И все-таки ее беспокойство нарастало с каждой секундой. Не только из-за погоды. Она подозревала, что настоящая угроза притаилась в маленьких клеточках ее мозга. «Что ты сделала с НИМ, сука? – раздался у нее в ушах голос Марка. – Найди его. Найди нашего сына!»
Когда она наконец отыскала туалет, в нем никого не оказалось. Дина задержалась внутри не дольше, чем на полминуты. За это время ей удалось взять себя в руки. Она надеялась, что глухонемая не сможет ей помешать. А если вооружиться? Пробраться на кухню и завладеть ножом? Может быть – когда она найдет сына.
Вероятно, туалетов было несколько. Но вряд ли Ян отправился на второй этаж. Дина помнила его явный страх, который он испытывал вечером. Она до сих пор не верила, что он мог пойти куда-то сам, не разбудив ее. Или, например, в то, что его вдруг одолело любопытство и он бродит по темному дому. В любом случае ей смертельно надоела вся эта непонятная возня вокруг ее мальчика.