Глаза, чтобы плакать (сборник)
Шрифт:
– Вы вместе гуляли... на берегу озера... зимой!
Снаружи до них донесся шум полицейских сирен, рев моторов, свистки. Подбежав к стеклянной двери, Фредди рискнул выглянуть на улицу.
– Если бы ты видел всю эту суматоху! – вырвалось у него. – От военной формы в глазах темно. Как в мае сорокового!
Паоло скорчил свою знаменитую гримасу.
– Признайтесь, что было бы глупо попасться за несколько минут до прихода корабля.
С яростным видом, как обвинитель, он ткнул указательным пальцем
– Мы сидим на бочке с порохом, а ты тут выпендриваешься с Лизой. Надеюсь, что завтра, когда ты уже будешь в Дании, то, наконец, усвоишь, что ты свободен, а жизнь прекрасна!
Лиза почувствовала надежду, заключенную в этих словах, поэтому она бросилась к Франку, пытаясь защитить его, неизвестно от какой напасти.
– Он прав, Франк, ты сам увидишь...
Франк на мгновение прижал ее к своей груди.
– Все правильно, – согласился он, – Дания... Ты мне поможешь?
– Я помогу тебе, – с жаром пообещала Лиза.
– Ты думаешь, мне когда-нибудь удастся забыть эти пять лет?
– Да, Франк.
– Я говорю не о своих пяти годах, – поправил беглец, приподнимая подбородок Лизы, – а о твоих.
– Я знаю.
– Когда-нибудь я снова начну верить тебе?
Она покачала головой.
– В глубине души ты уже веришь мне, Франк!
– Ты скажешь мне: "Я никогда не спала с Гесслером", и это прозвучит так очевидно, да?
– Я никогда не спала с Гесслером, Франк!
– И ты не испытываешь никаких чувств к нему?
Она медленно, с опаской посмотрела на адвоката. Выпрямившись на стуле, сложив руки на коленях, Гесслер, казалось, ничего не слышал.
– Ничего, Франк, только глубокую признательность!
– Это также, – сказал он, – нужно будет забыть. Ну, это совсем просто.
– Я забуду!
– А немецкий? – внезапно спросил он.
– Что немецкий?
– Ты и язык забудешь?
– Как будто никогда и не знала его, любимый.
– Ты мне клянешься?
– Клянусь тебе!
– Ты больше никогда не вспомнишь об Ауссан-Альстере, покрытом льдом?
– Никогда, – пообещала она.
Лиза как будто перешла в другое измерение. Все вернулось на круги своя, их окружал совершенно благостный мир. Несмотря на внешнюю опасность, они ощущали полнейшую безмятежность.
– И ты забудешь, каким выглядит парк зимой, с изморозью и деревьями из мрамора?
– Навсегда забуду!
Он грубо оттолкнул ее. Лицо его исказилось.
– И ты надеешься, что я поверю тебе, Лиза?
– Франк!
– Лгунья! Грязная лгунья! Шлюха и лгунья!
Зажав уши руками, она качала головой.
– О! Нет! Перестань! Я схожу с ума!
– До недавнего времени ты лгала мне. Неужели ты хочешь, чтобы сейчас я поверил тебе?
– Я не лгала тебе, Франк!
– Ты говорила мне, что встречалась с
Внезапно его голос прервался рыданием.
– В твою комнату! – подавленно повторил Франк. – А я никогда и не видел твоей комнаты, Лиза! Никогда! Хотя ты и рассказывала мне об обоях, об обстановке, о картинах на стенах...
– Это – как с твоей камерой, – возразила Лиза. – Я ведь тоже никогда не видела ее. И все же камеру легко представить себе! Даже слишком легко: я так и не смогла сделать этого!
Она продолжала с нарастающим пылом:
– Именно в этой камере ты не отвечал на мои письма! Ты молчал, сидя у себя в камере, а я сходила с ума от этого молчания. Ты мучаешься вопросом, не изменила ли я тебе. А я спрашиваю себя, не забыл ли ты меня.
– Забыл? – переспросил он.
Вышло похожим на стон. Когда Франку становилось плохо, Лиза все прощала своего любовнику. Он был хрупким ребенком, ребенком, потерявшимся в этом мире. Одинокий ребенок.
– Ни на мгновение я не забывал тебя, – продолжал он. – Лиза! Ни на долю секунды!
– Ты сам сказал это, – заметила молодая женщина. – Видишь ли, Франк, чтобы убедить друг друга, у нас остались только слова. Этого могло бы хватить. Я бы хотела, чтобы их хватило, но именно ты решил, что одних слов недостаточно!
Подошедший Паоло положил им руки на плечи.
– Ты должен поверить ей, Франк!
Фредди не хотел оставаться в стороне.
– Превосходно, – одобрил он. – Раз уж ты сказал, что мы присяжные заседатели, вот наш вердикт: вы должны поверить друг другу!
Паоло счел нужным продолжить.
– Ты забываешь, что в течение этих пяти лет мы тоже видели Лизу. Конечно, не каждый день. Раз в пять или шесть месяцев. Когда видишься с кем-то каждый день, то не замечаешь изменений, происшедших в этом человеке. Но если раз в пять или шесть месяцев, то это бросается в глаза, Франки. Ты согласен?
– Куда ты клонишь? – спросил Франк.
– А вот куда: Лиза не менялась. Правда, Фредди?
Фредди ласково посмотрел на Лизу. Он всегда испытывал некоторую нежность к подружке Франка.
– Точно, – поспешил ответить он, – всегда такая же молодая!
– Ну что за м...к! – протестующе выкрикнул Паоло. – Я толкую о ее внутреннем настроении. Понял, дубина? Ее отношение к тебе, Франк, совершенно не менялось. Чувствовалось, что годы нисколько не изменили ее чувств к тебе. Нисколько! Я должен был сказать тебе это... Наверное, я должен был раньше сделать это, но такая мысль не пришла мне в голову.
С улицы донесся резкий звук сирены. Выглянувший наружу Фредди выругался.