Глаза, чтобы плакать
Шрифт:
Когда актриса ушла, я действительно взялся за сценарий, но полностью сосредоточиться на чтении был не в состоянии, так как прислушивался к малейшему шуму, надеясь, что это наконец возвратилась Мов. Утренняя сцена потрясла меня, и весь день я не мог избавиться от ощущения тревоги.
До сего времени между мной и Мов существовало негласное соглашение о невмешательстве в личную жизнь друг друга. Не испытывая взаимной приязни, мы тем не менее вполне уживались, не выходя за рамки приличия. Свое презрение на мой счет племянница Люсии позволяла себе выражать лишь ироничными взглядами и изредка – двусмысленными замечаниями.
Около
У девушки был странный хриплый голос, гораздо ниже обычного. Она спотыкалась на каждой фразе. Казалось, ей требовались невероятные усилия, чтобы выстроить слова в нужном порядке.
– Это вы, Дон Жуан?
– Мов, да вы пьяны!
– А кто нынче не пьян, благочестивый друг мой?
– Но это же стыдно!
– Только не нужно проповедей, приберегите их лучше для себя...
Я не знал, что ей на это возразить. Мов хрипло засмеялась.
– Скажите-ка, Морис, вы разговаривали со старухой?
Я даже подскочил от возмущения.
– Прошу вас, Мов, говорить о вашей тете уважительно!
В трубке послышался громкий хохот.
– Вы сами ее боготворите, от меня требуете, чтобы я ее уважала, это уж слишком! Признайтесь, Дон Жуан, вы проповедуете культ стариков?..
– Люсия далеко не старуха, и вам это отлично известно.
– Ну конечно, это свежая розочка из сельского палисадника! Лучше скажите, вам удалось ее переубедить?
– Я говорил с ней на эту тему.
– И какова реакция?
– Гм...
– Она ответила вам отказом. Ей наплевать, что я страдаю от ее капризов. Она...
Мне показалось, что я услышал приглушенные всхлипы, и заорал:
– Алло!
Мов не отвечала.
– Мов! Алло! Ответьте мне, я вас умоляю.
Легкий вздох подтвердил, что она все еще у телефона.
– Где вы находитесь?
– В кафе на Сен-Жермен-де-Пре.
– Одна?
– Нет, с приятелями.
– Как называется это кафе?
– "Под хмельком".
– Я сейчас за вами приеду!
– Это невозможно!
– Почему?
– Потому что, во-первых, я не желаю отсюда уходить, во-вторых, это закрытый клуб, вас сюда не пропустят.
Она неожиданно повесила трубку. Я секунду подождал и сделал то же самое. От телефона я отошел с твердым намерением привезти Мов домой любой ценой. Быстро оделся и вышел из дома. Поблизости не было стоянки такси, и мне пришлось довольно долго идти пешком, прежде чем удалось остановить машину. Ночь была тяжелой и мрачной, небо затянули грязные облака. Шофер не знал, где находится нужный мне клуб, и мы долго колесили по кварталу Сен-Жермен, пока не наткнулись на старого усатого полицейского, который дал нам необходимую информацию. По его презрительному тону я понял, что посетители этого клуба не пользуются у него большим уважением.
"Под хмельком" располагалось в подвале огромного здания, какие можно встретить только в Париже. Автомобиль Мов был припаркован неподалеку. На ветру развевалась задвинутая за щетки квитанция о штрафе за неправильную парковку.
Я расплатился с таксистом и направился к низкой двери, из-за которой доносилась громкая музыка. Спустившись по ступенькам вниз, я натолкнулся на какого-то господина в смокинге, скучавшего за столом из белого крашеного дерева, видимо, швейцара. Напротив его наблюдательного пункта была железная дверь. Я направился прямиком к этой двери, не обращая внимания на стража, но тот, очевидно, решил не упускать случая слегка развлечься.
– Месье, прошу вас.
Я решил сделать вид, что не слышу, но избежать нового знакомства оказалось невозможно. Дверь не имела ручки с наружной стороны. Она была снабжена электронным замком и открывалась лишь по команде злорадно ухмыляющегося человека в смокинге. Пришлось прибегнуть к его помощи.
– Итак, – с озабоченным видом произнес он, разглаживая лацканы своего парадного одеяния, – что вам угодно?
– Не будете ли вы так любезны пропустить меня внутрь?
– Вы член клуба?
– Нет, но я согласен заплатить, сколько необходимо, если вы на этом настаиваете.
– Все не так просто. Вы должны представить две рекомендации.
– Я смогу их получить, если только попаду внутрь.
Чувствовалось, что охранник упивается своей властью. Его бледное лицо полуночника с совиными глазами заметно оживилось.
– Вся загвоздка в том, молодой человек, что я не могу пропустить вас внутрь, коль скоро вы не являетесь членом клуба. Получается порочный круг!
Я яростно забарабанил в дверь. Мысль о том, что Мов была совсем рядом, а я не мог до нее добраться, привела меня в страшное бешенство.
– Порочный круг – это ваша грязная забегаловка. Я приехал, чтобы разыскать девушку, которую сюда затащили. Я заберу ее, и мы тут же уберемся, понятно вам?
Он пожал плечами.
– Можете убираться уже сейчас. Мне не нравятся ловкачи вроде вам! От них одни проблемы.
Я подбежал к нему и, схватив за лацканы, которые он с такой нежностью и старательностью только что разглаживал, рявкнул прямо в лицо:
– Девушке, о которой идет речь, всего семнадцать, следовательно, она несовершеннолетняя. Она только что звонила мне, и я понял, что она вдребезги пьяна. Добавлю, что это племянница Люсии Меррер, знаменитой актрисы. Если вы немедленно не откроете мне дверь, я позову легавых, и вам долго придется выбираться из дерьма. Уж об этом я позабочусь!
По тому, как забегали глаза охранника, я понял, что попал в точку, основательно напугав его. Несколько раз нервно поведя шеей, поправляя воротник, он неуверенно нажал на кнопку позади себя, и дверь раскрылась.
Невообразимый грохот оглушил меня. Усилители работали на полную мощность, обрушивая на головы посетителей рев негритянского джаза, который смешивался с несущимися со всех сторон воплями и смехом. Меня как будто окатило волной безудержного и неуправляемого ярмарочного гулянья. Небольшой зал с низким сводчатым потолком был освещен только свечами. Спустившись еще на несколько ступеней вниз, я попытался в беснующейся в полумраке толпе разглядеть Мов, но как ни напрягал глаза, из-за густой пелены дыма сделать это было невозможно. Тогда я стал переходить от столика к столику, заглядывая в пьяные лица. Меня толкали танцующие пары, тянули за рукав какие-то женщины. Я медленно продвигался по залу, одуревший от шума, жары и запаха зверинца, которым был пропитан этот темный подвал. Боже праведный! Человечество переживало полный упадок, коль скоро находились желающие проводить время в подобных местах!