Глаза Гейзенберга (из сборника"Френк Герберт")
Шрифт:
Он удвоил увеличение.
Еще раз.
Увеличение всегда уменьшало эффект стиза. Элементы здесь двигались, и с несфокусированного расстояния их мелькания были, как резкие повороты рыб. Вверх из этой кишащей арены выходила тройная спираль нуклеотидов, которая заставила его позвать Поттера. Почти оптимен. Почти то прекрасное совершенство формы и ума, которые может принять неопределенное балансирование жизни посредством тонко рассчитанных доз ферментов.
Ощущение утраты завладело Свенгаардом. Его собственные предписания, пока он поддерживал его живым, медленно убивали его. Такова была судьба всех мужчин. Они могли бы жить двести лет, иногда даже больше… но окончательно балансирующего действия не удавалось достичь никому, кроме оптименов. Они были совершенны, ограниченные только физическим бесплодием, но эта была судьба многих людей, и это ничего не отнимало у бесконечной жизни.
Его собственное состояние бездетного давало Свенгаарду ощущение общности с оптименами. Может быть, когда-нибудь и ОНИ так решат… Он сосредоточил внимание на моруле. Недостаточность содержания сульфаминокислоты показывало слабое движение и при таком увеличении. С чувством шока Свенгаард узнал его:
– изоваятин – генетический показатель латентной микседемы, предупреждение потенциальной недостаточности щитовидной железы. Это был беспокойный симптом при почти полном совершенстве в остальном. Это должно заставить Поттера насторожиться.
Вдруг на краю микроскопического поля появилось мелькающее движение.
Свенгаард застыл, подумал: «Боже мой, нет!»
Он стоял застывший от неожиданности явления, которое в поле зрения генной инженерии попадало за всю историю лишь восемь раз.
Тонкая линия, как след инверсии, проникла в клеточную структуру слева. Она завивалась через плотную спираль винтовой линии альфы, находила сложные концы полипептидных цепей молекулы миозина, извивалась и рассыпалась.
Там, где только что был след, находилась новая структура диаметром в четыре ангстрема и тысячу ангстремов длиной – проталин спермы богатой аргинином. Вокруг него фабрики белка из цитоплазмы видоизменялись, борясь со стизом. Свенгаард знал, что происходит из описания восьми предыдущих случаев. Система обмена АДП – АДР становилась все более сложной «сопротивляемой». Работа хирурга становилась в бесконечной степени более сложной.
«Поттер придет в ярость», – думал Свенгаард.
Свенгаард отвернулся от микроскопа, выпрямился. Он вытер с рук пот, взглянул на часы в лаборатории. Прошло менее двух минут, Дюраны не дошли еще даже до комнаты отдыха. Но за эти две минуты какая-то сила… какая-то энергия извне уже сделала явно целенаправленную настройку эмбриона.
«Может быть, это и было тем, что насторожило Безопасность… и оптименов?» – размышлял Свенгаард.
Он слышал раньше, как описывали это явление, читал отчеты… но чтобы действительно увидеть самому! Увидеть, как это делается уверенно и целенаправленно… Он потряс головой. Нет! Это не целенаправленно! Это только случайность, простое совпадение, ничего более.
Но увиденная картина стояла перед глазами.
Свенгаард начал делать последние проверки резервуаров с ферментами и соединил их с компьютерным дозовым контролем – масса цитохрома-n5 и гемопротеина Р-450, хороший запас убиквинона и сульфидрила, арсеката, азида и олигопицина, достаточное количество фосфохистидина с обилием протеина. Он перешел на следующую полку – ацилотирующие агенты, запас (2, 4 – динитрофенола) и групп азоксазолидона-3 с уменьшением НДДХ:
Он обратился к физическому оборудованию, проверил мезонный скальпельный микромеханизм, сверил измерительные приборы жизненных систем на чане и распечатку механизма стазиса.
Все в порядке.
Так и должно было быть. Эмбрион Дюранов, это прекрасная вещь с чудесным потенциалом, сейчас стойкий – генетически неизвестный… если только Поттеру удастся то, с чем не справились другие.
Глава 2
Д-р Вацлав Поттер остановился у отдела регистрации по пути в больницу. Он был слегка утомлен после долгого переезда в метро от Централа до Ситакского мегаполиса, но все же он рассказал бесцветную шутку о примитивном воспроизведении седовласой дежурной сестре. Она захихикала, когда разыскивала последнее сообщение Свенгаарда об эмбрионе Дюранов. Она положила сообщение на стойку и пристально посмотрела на Поттера.
Он взглянул на обложку папки и поверх нее и встретился со взглядом сестры.
«Разве такое возможно? – раздумывал он, – Но… она слишком стара – не подошла бы даже в роли хорошей подруги детства. Во всяком случае, великие психиатры не дали бы нам разрешения на потомство». И он напомнил о себе: «Я Зик… Ж 1 1118 2 R». В регионе Тимбукту Мегаполис в начале девяностых годов генная инженерия Зика прошла через краткий период популярности. Среди ее достижений были такие, как получение кудрявых черных волос, кожи с оттенком чуть светлее шоколада с молоком, мягких карих глаз и цвета лица пудинга с вареньем и выражением высшей степени добросердечности на высоком сильном теле. Зик. Вацлав Поттер.
Он должен был только произвести оптимена мужчину или женщину, и никогда вещь, сравнимую с жизнеспособной половой клеткой.
Поттер уже давно отказался от этой идеи. Он был одним из тех, кто голосовал за то, чтобы прекратить существование Зика. Он думал об оптименах, с которыми имел дело, и усмехался над собой. Ничего, кроме карих глаз… Но его усмешка не имела оттенка горечи.
– Знаете, – сказал он, улыбаясь сестре, – Эти Дюраны, чей эмбрион я получил этим утром – я формировал их обоих. И ведь я был занят этим делом очень давно.
– Ах, ну что вы, доктор, – сказала она, поворачивая голову в его сторону, – Вы еще даже не в среднем возрасте. Вам и дня не дать больше ста лет.
Он посмотрел на папку, – Но вот эти двое приносят мне формировать свой эмбрион, и я… – Он пожал плечами.
– Вы собираетесь рассказать им? – спросила она, – Я имею в виду то, что они тоже были у вас.
– Я, вероятно, даже не увижусь с ними, – сказал он, – Вы знаете, как все это бывает. Во всяком случае, люди иногда бывают не очень довольны своей внешностью… иногда им хотелось бы немного больше того, меньше этого. И они склонны обвинять хирурга. Они не понимают, не могут понять тех проблем, с которыми мы сталкиваемся здесь в хирургическом кабинете.
– Но, кажется, эти Дюраны получили очень удачные внешности, – сказала она, – Нормальные, счастливые, вероятно, чуть более обеспокоенные судьбой сына, но… – Их генотип являлся самым удачным, – сказал он. Он постучал по палке указательным пальцем, – И вот доказательство: у них жизнеспособный эмбрион с потенциалом, – Он поднял большой палец жестом, присущим почетным оптименам.
– Вы должны очень гордиться ими, – сказала она, – В моей семье было только пятнадцать жизнеспособных из ста восьмидесяти.