Глаза Клеопатры

Миронова Наталья Алексеевна

Нина поцеловала его в щеку.

— Не сердись, — сказала она и ушла.

ГЛАВА 11

На следующий день они выгуляли Кузю, завезли ключи Бронюсу и поехали в Тракай.

— А ты знаешь, где этот мотель? — нервничала Нина.

— Я распечатал страницу из Интернета. Там есть карта.

Она чувствовала, что он обижен на нее, и не знала, как развеять его дурное настроение.

— Ты опять говорила во сне, — угрюмо сообщил Никита.

— Что? —

переполошилась Нина. — Когда? Что ты слышал?

— Ничего особенного. Мне не спалось, я вышел на кухню воды попить и по пути заглянул к тебе. Ты что-то бормотала, а потом затихла. Нина, что ты скрываешь?

— Ничего. Я всегда сплю чутко. Просыпаюсь часто. Я привыкла еще с тех пор, как жила с мамой. С ней всегда надо было быть начеку.

— Я забронировал два коттеджа. Ты довольна?

— Ты недоволен, я же вижу. Но я не знаю, как еще объяснить. Я должна спать одна. Иначе просто не засну. Знаешь, как Мэрилин Монро. В полной темноте, в полной тишине и в полном одиночестве.

— И с целой горой снотворных, — мрачно добавил Никита.

— Я не принимаю снотворных, — возразила Нина. — Иногда мучаюсь бессонницей до утра. Я привыкла.

— Если бы ты не сдерживалась… Если бы хоть раз дала себе волю, расслабилась…

— Ненавижу, когда говорят «расслабься», — тут же вставила Нина, не дав ему договорить. — Есть в этом слове что-то удивительно… подлое.

— Подлое? — изумился Никита. — Почему?

— Когда говорят «расслабься», имеют в виду «плюнь», «не принимай близко к сердцу», «будь попроще», «не строй из себя», «не ломайся» и так далее.

— Ладно, не буду говорить «расслабься», — сдался Никита.

Они нашли мотель неподалеку от Тракая и разместились в двух соседних коттеджах.

— Тебе нравится? — спросил Никита.

— Да, вполне. Тут очень уютно. — Нина первым долгом выпустила Кузю из клетки и устроила ему место. — Пойдем погуляем или хочешь отдохнуть?

— Погуляем, — решил Никита.

Кузя с радостным лаем бросился к двери: ему всегда хотелось гулять.

Нина прикрепила к его ошейнику поводок.

— Закон, будь он неладен, — пробормотала она.

Никита вышел из коттеджа следом за ней.

— Тут заповедник, — сказал он. — Передвигаться лучше всего на Быстрых Ногах. Или на своих двоих, но на них далеко не уйдешь. Я зайду в контору, узнаю, где тут у них прокат.

Нина осталась ждать, хотя Кузя нетерпеливо приплясывал вокруг нее. Ему хотелось разведать незнакомую местность.

— Сейчас, малыш. Сейчас пойдем.

Никита вернулся, ведя за «рога» два велосипеда.

— Оказывается, у них тут прокат прямо в конторе. И путеводителем я разжился. Вот, попробуй этот. Тебе удобно?

Нина села на велосипед.

— Да, вполне. Поехали.

В первый день решили далеко не забираться, попетляли по живописным окрестностям, разведали, что где находится, взяли на заметку ближайшее придорожное кафе: в мотеле не было никакой кормежки.

Потом они вернулись в мотель. Нина объявила, что ей нужно покормить Кузю и принять душ, и ушла к себе. Никита вошел в свой коттедж, захлопнул дверь и растянулся на кровати, не раздеваясь. Дурное настроение вернулось. Какое-то неясное беспокойство, а может, предчувствие томило его. Он сам не заметил, как уснул.

Проснулся он через полтора часа с тяжелой головой и чертыхнулся, вспомнив, что у Нины нет сотового телефона. Это выяснилось еще в поселке под Палангой.

— У меня есть сотовый телефон, — сказала она ему тогда, — но он остался дома. Дома он мне нужен, клиентки звонят, а здесь зачем? Все равно наша «симка» здесь не действует.

— Здесь можно купить другую, местную, — возразил Никита.

— А зачем? — повторила Нина. — Я же здесь никого не знаю. Кому звонить? От кого звонков ждать?

— Да, конечно, — вздохнул он недовольно.

С тех пор отсутствие сотовой связи раздражало его, как камешек в башмаке, как больной зуб, за который язык все время задевает.

Никита заставил себя встать, разделся и принял душ, потом вытащил из спортивной сумки, которую взял с собой, чистую рубашку и оделся. Со зла надел «двухсотдолларовую рубашку с шестидолларовой ящерицей». Подходя к соседнему домику, он услышал знакомый лай и вдруг подумал: «Как я буду без этого жить?»

Никита сам не понимал, как и почему эта мысль пришла ему в голову. Он постучал в дверь.

— Открыто! — крикнула изнутри Нина.

Он вошел.

— Как ты?

— Нормально, — ответила Нина. — Но эти белые брюки мне уже надоели. Надо было купить в Вильнюсе черные.

— Что ж не купила? — спросил Никита, рассеянно оглядывая комнату. У него все было раскидано как попало, а здесь все аккуратно убрано.

— Размера подходящего не было.

— Надень то платьице на пуговичках. Мы возьмем машину и поедем в Тракай. Я уже голоден, как стая волков.

— Ладно, я сейчас.

Никита с интересом наблюдал, как она переодевается. Она надела платье через голову, не расстегивая пуговиц. Лифчик ей был не нужен. Натянула колготки, сунула ноги в свои универсальные черные лодочки… Все это она проделала с молниеносной быстротой, как пожарный.

— Я готова.

— Накинь что-нибудь. Вечер прохладный.

Нина взяла свою белую ажурную шаль.

— Не жалеешь о палантине? — с усмешкой спросил Никита.

— Ни капельки. Он попал в хорошие руки, а я себе другой сделаю. Кузя, ты остаешься за старшего. Сторожи!