Глаза тьмы
Шрифт:
Одиннадцать посетителей расположились на длинной стороне L, расположенной ближе к входу. Пятеро — на стульях у стойки, шестеро — в обитых красным винилом кабинках. Элиот и Тина сели подальше от всех, в крайнюю кабинку на короткой стороне.
Обслуживала их Эльвира, рыжеволосая, круглолицая, с ямочками на щеках, с поблескивающими весельем глазами, с техасским выговором. Они заказали чизбургеры, картофель фри, салат из капусты и пиво «Курс».
Едва Эльвира отошла и они остались одни, Тина повернулась к Элиоту:
— Давай просмотрим вопросы, которые ты взял у того парня.
Элиот достал из кармана сложенные листки, развернул их, положил на стол. Всего три, каждый с десятком напечатанных на нем вопросов. Они наклонились над столом, начали читать.
1. Как давно вы знакомы с Кристиной Эванс?
2. Почему Кристина Эванс попросила вас, а не другого адвоката заняться оформлением всех необходимых документов для эксгумации тела ее сына?
3. Какая причина заставила ее усомниться в официальной версии смерти ее сына?
4. Есть ли у нее доказательства того, что официальная версия смерти ее сына не соответствует действительности?
5. Если доказательства есть, какие они?
6. Как получила она эти доказательства?
7. Вы когда-нибудь слышали о проекте «Пандора»?
8. Вам или миссис Эванс передавали какие-либо материалы, связанные с военными исследовательскими объектами в горах Сьерра-Невада? Элиот поднял голову.
— Ты когда-нибудь слышала о проекте «Пандора»?
— Нет.
— А о секретных лабораториях в Сьерре?
— Конечно. Миссис Неддлер мне все о них рассказала.
— Миссис Неддлер?
— Моя уборщица.
— Опять шутишь.
— В такое-то время.
— Бальзам на раны, лекарство от меланхолии.
— Граучо Маркс, — кивнула она.
— Вероятно, они думают, что кто-то из участников проекта «Пандора» слил информацию.
— Тот, кто побывал в комнате Дэнни? Кто-то из участников проекта «Пандора» написал на грифельной доске… а потом перепрограммировал компьютер в моем офисе?
— Возможно, — ответил Элиот.
— Но ты так не думаешь.
— Знаешь, если кого-то замучили угрызения совести, почему он просто не обратился к тебе?
— Мог бояться. Вероятно, по веской причине.
— Возможно, — повторил Элиот. — Но я думаю, все гораздо сложнее. Так мне подсказывает интуиция.
Они быстро дочитали вопросы, но не нашли в них полезной информации. Авторы вопросника хотели выяснить, как много знала Тина о случившемся в горах, что рассказала Майклу, с кем еще обсуждала это происшествие. О проекте «Пандора» более не упоминалось.
Эльвира принесла два охлажденных стакана и запотевшие бутылки «Курс».
Из музыкального автомата полилась грустная песня Алана Джексона.
Элиот маленькими глотками пил пиво и пролистывал журнал Дэнни.
— Потрясающе, — прокомментировал он, дойдя до конца истории «Мальчик, который не умер».
— Эта история произвела бы на тебя еще большее впечатление, если б тебе хоть раз приснился такой кошмар, — сухо откликнулась Тина. — Так что будем делать?
— Дэнни похоронили в закрытом гробу. Остальных тринадцать скаутов тоже?
— Примерно половину — да.
— Родители видели тела?
— Конечно. Всех остальных родителей попросили опознать своих детей, хотя некоторые были в таком ужасном состоянии, что их не могли подготовить к похоронам в открытом гробу. Только Майклу и мне настоятельно рекомендовали не смотреть на останки. Дэнни был единственным, кого изувечило… до неузнаваемости.
Даже по прошествии длительного времени, когда она думала о последних моментах жизни Дэнни на земле (невероятном ужасе, дикой боли, пусть даже на считаные минуты или секунды), у нее сжимало грудь, перехватывало дыхание. Тина подавила слезы, отпила пива.
— Черт, — вырвалось у Элиота.
— Что?
— Я думал, мы можем сделать нашими союзниками других родителей. Если бы они не видели тела своих детей, они тоже могли бы терзаться сомнениями, как и ты, и убедить их потребовать эксгумации не составило бы труда. Если бы к нам присоединились другие, даже боссы Винса не сумели бы заглушить все голоса, и мы могли бы считать себя в безопасности. Но поскольку остальные видели тела своих детей и у них нет оснований сомневаться в том, кто лежит в гробу, то они так или иначе сжились с трагедией. Если мы начнем рассказывать о таинственной организации, они не захотят слушать.
— То есть мы по-прежнему одни.
— Да.
— Ты говорил, что мы сможем пойти к репортеру, попытаться разжечь интерес средств массовой информации. Ты думал о ком-то конкретно?
— Есть у меня пара знакомых репортеров, — ответил Элиот. — Но, возможно, это не самое правильное решение — обратиться в местную прессу. Скорее всего, боссы Винса ждут от нас именно этого. А если ждут и следят, нас убьют до того, как мы успеем сказать репортеру две фразы. Я думаю, с этой историей нам нужно уезжать из города, но сначала хотелось бы собрать дополнительную информацию.
— Ты вроде бы говорил, что у нас достаточно фактов для того, чтобы заинтересовать хорошего репортера. Пистолет, который ты отнял у того человека… взрыв моего дома…
— Возможно, этого хватит для лас-вегасской газеты точно хватило бы. Здесь еще помнят отряд Джабовски, трагедию в горах. Но, если мы обратимся в газету Лос-Анджелеса, Нью-Йорка или другого большого города, репортеры заинтересуются нами только в том случае, если увидят, что речь идет о событии общенационального масштаба. Может быть, имеющихся у нас фактов достаточно, чтобы они поняли, что это сенсация. Но я в этом не уверен. А мне нужна абсолютная уверенность в том, что в газете нам не укажут на дверь. Идеальный вариант — дать репортеру максимально точную версию того, что в действительности произошло со скаутами, чтобы она послужила краеугольным камнем его статьи.
— И что это за версия?
Он пркачал головой.
— Пока у нас ее нет. Самый очевидный вариант — скауты и их вожатые увидели что-то такое, чего видеть им не полагалось.
— Проект «Пандору»?
Элиот отпил пива, указательным пальцем стер пену с верхней губы.
Военный секрет. Другого повода для активного участия в этом деле организации Винса я не вижу. Такие мощные секретные службы по мелочам не размениваются.
— Но военные секреты… откуда они у нас?