Глаза ведьмы
Шрифт:
Дед сидел и внимательно смотрел, как Дашка, улыбаясь, заваривала чай, доставала конфеты и ставила на стол посуду.
Когда они уже уселись и мешали в чай сахар, он заговорил:
– Что-то Сашка уехал. Среди ночи.
– Ага, слышала.
– Чего это он?
– А, кто его знает.
Конфеты были неизвестной марки и уже затвердевшие, но Дашка с энтузиазмом вгрызлась в одну из них и быстро запила обжигающим чаем. Как вкусно!
– Что-то пробурчал непонятное и поехал. – Дед словно ждал объяснений.
– Ага.
– А картошка как
– Картошка?
– Ну да. Обещал мне помочь, выкопать завтра, что осталось, уже некуда в земле держать, в любой день дожди зарядят, да вся погниёт.
Дашка прикрыла глаза и на секунду даже улыбаться перестала. Кажется, теперь картошку копать придётся ей. Из огня, что называется, в полымя. Но не бросать же старика, который с палочкой ходит, одного на огороде?
– Разберёмся, – выдохнула Дашка, а дед Петро после этого успокоился и уже сёрбал чай, причмокивая от удовольствия. Конфет они, надо сказать, съели полпакета.
И вот на следующий день после завтрака Дашка следом за дедом направилась за хозяйственные постройки в огород. Вчера она не видела, какой у дома огромный огород, зато сегодня насмотрелась. Не выкопанной картошки, судя по торчавшей сухой ботве, ещё немеряно. Спрашивать, зачем деду столько картошки, конечно, бесполезно. А вот копать придётся.
Целый день Дашка провела как в аду. К вечеру болело всё. Конечно, она не выдержала и несколько раз использовала сладу, пополняя силы, но убрать усталость мышц таким образом невозможно, так что к вечеру руки отказывались держать даже вилку. Хорошо, что дед приготовил обед – макароны с тушёнкой. Очень даже вкусно получилось.
К вечеру она была готова лечь и умереть. Ещё хотелось кого-нибудь обругать и немного побить, но жертвы не было. Дед не в том возрасте, его трогать нельзя. Спать она легла так – только положила голову на подушку, как тут же отрубилась до самого утра.
Дашке снилась проклятая картошка, которая теперь лежала на расстеленной мешковине в сарае и сохла.
Глава двенадцатая
Утром привычную тишину нарушили голоса. Конечно, можно было предположить, что это работает телевизор, но шум ящика городской человек ни с чем другим не спутает. Или что дед сам с собой разговаривает, но тоже сомнительно, вчера он был совершено адекватным. Значит, гости.
Дашке даже напрягаться не пришлось, чтобы понять, кто. Попсиховал и вернулся. Надо было картошку не копать, подождать денёк! Вот зачем она вчера так разошлась, решила всё сделать, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться? К чему? Сейчас, глядишь, было бы на кого свалить.
Она как спала в шортах и майке, так и вышла посмотреть, что происходит. Сашка стоял над дедом, лежащим на диване в гостиной. Ну, гостиная – громко, конечно, сказано. Это была комната, стены которой заполнены многочисленными чёрно-белыми фотографиями в рамках, обвитыми выцветшими пластиковыми цветами, кругом домотканые дорожки, на низком подоконнике старые цветы.
Оба посмотрели на Дашку, Сашка тут же отвернулся и буркнул:
– Собирайся, мы уезжаем. Шевелись только, ехать далеко.
– Позавтракать хоть дай девочке, чего так резко срывать-то? – Дед медленно сел, из-под простыни торчали голые тощие ноги.
– Некогда, по дороге перекусит, – недовольно ответил Сашка. Он выпрямился, будто смотреть свысока было проще.
– Вот оно – воспитание без матери. – Покачал дед головой. – Нет женщины в семье – и не знает, как с ними обращаться.
– Я прекрасно с ними обращаюсь, когда нужно. – Ухмыльнулся Сашка.
– Так никто не говорит о начале, когда нужно увлечь. Тут, не сомневаюсь, завлекать научился. А что делать с теми, кто становится дорог? Как их удержать? Вот тут-то голову и ломают… А если она ещё и как шкатулка с секретами, тут уж и вовсе не знаешь, за что хвататься.
– Ну, хватит! – Сашка перестал улыбаться и нервно дёрнул губами. – Иди, одевайся!
Дашка вернулась в свою комнатку, оделась и собрала вещи. В который раз. Ей уже хотелось где-то остаться хотя бы на месяц, только бы не таскаться снова по дорогам и очередным квартирам! Когда же это всё закончится?
Подхватив сумку и, как ни странно, с сожалением оглядев маленькую, приютившую её комнатку, Дашка вышла в гостиную.
Теперь они сидели на диване рядом. Тихо говорили.
– Я, наверное, не скоро приеду, – сказал Сашка, когда Даша остановилась неподалёку, не решив, что делать дальше.
– Приезжай. Всего-то 500 километров, чего тебе, молодой, выходной взял, сел да приехал.
– Тоже верно. Постараюсь. Я там чай заварил свежий, продуктов привёз, фруктов, курицу гриль. Ты звони, если что. По любому поводу. Захотелось – бери и звони, ладно?
– Ладно.
Дашка кивнула деду и вышла из дома, решив подождать на улице. Слишком личный момент, пусть попрощаются без посторонних.
Не прошло и нескольких секунд, как вышел Сашка.
Ей, в отличие от деда, еды не предложили, даже дохленького бутерброда времени сделать не дали. Ну ладно, просить Дашка не собиралась.
Дорога предстояла долгая. И кажется, не очень лёгкая, то есть приятная. Выяснять отношения не хотелось, да и какие они, те отношения? Что там дед разглядел и на что намекал… Не было ничего. Так что нечего голову забивать.
Дашка не собиралась вспоминать произошедшее у курятника, а ему напоминать не собиралась тем более. Может, Сашка думает, о позавчерашнем только все мысли? Вот уж не было печали!
Что он вообще здесь делает? Ошивается вокруг презренной ведьмы, которую на дух не переносит, вместо того, чтобы зажигать со своей великолепной Симоной? Она же так прекрасна во всех отношениях! Так чего же он вместо этого шарашится неизвестно где?
Та-ак, тихо, спокойно, бережём нервные клетки. Дашка, конечно, не стала всего этого озвучивать, просто часа через два дороги, прошедших в полном молчании, сложила руки на груди и сказала: