Глаза зверя
Шрифт:
— Волнуется наша краля, — прокомментировал Лобов. — А рюкзак-то какой стремный. Что, сэкономили на сумке?
— Ты можешь помолчать? — недовольно поморщился Алмаз Рафикович.
— Ладно, шеф, молчу.
Наконец Асет зашла в ресторан.
— Сходи проверь, — сказал Лобову Алмаз Рафикович.
— Может, не стоит, шеф? Вдруг у девчонки сдадут нервы и она рванет прямо сейчас?
— Я плачу тебе большие деньги за риск, — сказал Алмаз Рафикович. — Поэтому иди и проверь.
Лобов вздохнул, но спорить
Алмаза Рафиковича не покидало беспокойство и ощущение того, что за ними кто-то пристально наблюдает. Он внимательно посмотрел по сторонам, однако и на этот раз ничего подозрительного не заметил.
«Неужели и впрямь нервы сдают? — спросил себя Алмаз Рафикович. — Никогда так не волновался».
Вскоре Лобов вышел. Он резво («слишком резво», — отметил про себя Алмаз Рафикович) потрусил к машине. Едва забравшись в салон, Лобов быстро проговорил:
— Все в порядке, едем.
Алмаз Рафикович завел мотор, и через пять минут они уже были в нескольких кварталах от ресторана. Здесь Нигматзянов снова остановился.
— Может, отъедем чуток подальше? — предложил Лобов. — А то мало ли что.
— Помолчи, Иван, — вновь сказал Нигматзянов.
Лобов повернулся и хищно прищурился на шефа.
— Слушай, Алмаз, что ты все «помолчи» да «помолчи»? Ты что, и впрямь вообразил себя Чингисханом? Ты платишь мне деньги, но я не твой слуга. Поэтому изволь говорить со мной в уважительном тоне.
Лицо Алмаза Рафиковича слегка побледнело, на худых скулах под желтоватой кожей заиграли желваки. Однако он сделал над собой усилие и сказал:
— Да, Иван, извини. Просто… у меня сегодня с утра душа не на месте.
— Чуешь что-то? — быстро спросил Лобов, который всегда доверял интуиции шефа.
Алмаз Рафикович кивнул:
— Да. У меня такое ощущение, что за нами следят.
— Так, может, нам слинять, пока не поздно? — предложил Лобов с тревогой в голосе.
Алмаз Рафикович покачал головой:
— Нет. Доведем дело до конца. — Он достал из кармана сотовый телефон. Помедлил секунду, словно собирался с силами, затем медленно, чтобы не ошибиться, набрал несколько цифр. Телефон он держал перед собой, внимательно глядя на дисплей.
— Ну давай же, давай, — тихо проговорил Лобов.
Алмаз Рафикович шикнул на него как рассерженная змея. Лобов замолчал. Некоторое время они прислушивались к звукам улицы. Взрыва не было.
Лобов посмотрел на Нигматзянова. Лицо его было серьезным и напряженным.
Алмаз Рафикович сбросил вызов и снова набрал номер телефона Асет. Еще полминуты мужчины молчали. Потом Лобов усмехнулся и сказал:
— Аллее. Все провалилось. Девчонка не справилась.
В то же мгновение, словно из-под земли, перед машиной выросли бравые парни в черных масках и рванули дверцы машины. Лобов не успел достать из-за пояса пистолет — удар прикладом оглушил его. Алмаз Рафикович не сопротивлялся. Он лишь закрыл голову и лицо от сыпавшихся со всех сторон ударов. Крики спецназовцев и мат он слышал словно сквозь вату. Выкинутый из машины, Алмаз Рафикович упал на асфальт и послушно закинул руки за голову.
12
Поремский, Солонин, Никитина и Камельков сидели в кабинете. Перед каждым из них дымилась чашка кофе.
— Ну вот, — продолжил рассказ Миша. — А дальше было так. Разрыдалась она, чуть ли не в голос. Стоит плачет, люди на нас смотрят. Тетка какая-то пристала. «Что, — говорит, — довел девушку, гаденыш? А ну давай утешай!» Я сперва опешил, но потом собрал волю в кулак, взял ее за руку, отвел в скверик, усадил на скамейку. Тут она мне во всем и призналась.
Витя Солонин понимающе покачал головой. А потом спросил:
— Ты лучше скажи, как понял, что это она? По улице ведь множество девчонок ходит. Да еще и университет рядом. От молодняка в глазах пестрит.
Камельков скромно пожал плечами:
— Да сам не знаю. Только увидел ее — и сразу понял: она. Интуиция, наверно.
Поремский и Солонин посмотрели на Камелькова с уважением, лишь одна Алена усомнилась:
— Небось просто увидел красивую девчонку и решил ее закадрить, — предположила она.
Поремский улыбнулся:
— А что? Очень может быть. Сознавайся, Михаил, так было дело?
Камельков насупился:
— Обижаете, Владимир Дмитриевич. А ты, Никитина, просто завидуешь моей проницательности. Ну да ничего. Гениальных людей всегда окружают толпы завистников и клеветников.
— Это я-то завистник? — возмутилась Алена. — Ах ты…
— Без выражений, — строго сказал Поремский.
— Ладно, — вновь заговорил Солонин. — При определенной доли везения все это несложно. Но вот чего я совершенно не понимаю, так это того, как ты уговорил ее перейти на нашу сторону? Да еще в такие короткие сроки.
Камельков пожал плечами:
— Не знаю, Виктор. Наверное, это вопрос личного обаяния. У одних получается, у других — нет. Так уж устроено в природе.
Поремский и Солонин засмеялись. Никитина возмущенно фыркнула.
— Вероятно, она просто увидела в тебе человека, — смеясь, сказал Солонин и, как ни странно, попал в точку.
Так оно и было. Удостоверение Камелькова напугало Асет, страшно напугало. Но контраст между документом и добрым, славным лицом Камелькова был настолько велик, что в голове Асет все перепуталось. Осталось лишь одно — страстное желание все рассказать, снять с души груз — и тем самым спасти невинных людей, а вместе и ними и саму себя от смерти. Вот Асет и начала рассказывать.