Глазами Чужака
Шрифт:
— Я не хочу хоронить Легконожку! Я больше ее не увижу!
Укия вспомнил, что может больше не увидеть маму Лару, и зажмурился. Нет, нет, все будет хорошо. Но что делать с кроликом ?
— Тыковка. — Сейчас он повторит то, что сл шал в церкви. — Келли, если мы не похороним Легконожку, как она сможет отправиться к Богу? Ты хочешь ей счастья, но нет счастья большего, чем жить с Богом!
Его сестра замолкла на середине всхлипа.
— Если
Укия сморщился. Господи, сколько ошибок тут можно наделать!
— Ты огорчишься, если один человек скажет, что ты можешь пойти в чудесное место, а другой тебе не позволит ?
Келли всерьез задумалась. Наконец она сказала:
— Надо похоронить мисс Легконожку. Мы сделаем похороны, да? Будем петь и молиться, а п том есть пироги с пуншем?
Сначала он не понял, потом вспомнил: учительницу из воскресной школы хоронили именно так.
— Конечно, Тыковка.
Совком и садовой лопатой они вырыли могилу в розовом саду мамы Лары, потом высыпали остаток овсянки в пакет и взяли круглую коробку для гроба. Келли решила положить с Легконожкой нескольколучших роз мамы Лары, и Укия не возражал; он знал, что мамы были бы вовсе не против. Юноша и девочка встали на колени во свежевскопанной земле, и Келли сложила руки, подражая преподобному Брауну:
— Теперь помолимся.
Укия тоже сложил руки. Сначала он собирался просто тихо посидеть, но вдруг понял, что горячо молится: «Господи, пусть с мамой Ларой все будет хорошо. Пусть ей вырежут опухоль, от которой ей так плохо, и она вернется домой. Пусть она нас не покинет! Не надо, чтобы мама Джо плакала, и Келли будет очень плохо. Прошу тебя, Господи, пусть она не умрет!»
… Укия стоял на коленях на холодном бетонном полу громадного склада, по щекам его бежали слезы. Хеллена все еще крепко держала его, но в глаза больше не смотрела. Смотрела она на Ренни, между ними шел какой-то безмолвный разговор. Наконец ирландец оглядел собравшихся, словно собирая голоса.
— Мальчик, — он повернулся к Койоту, — будет жить. Он часть Стаи, и ты его не тронешь.
К Койоту обратились глаза всей Стаи, и их холодная решимость стала между ними невидимой стеной. Тот недовольно осмотрел их:
— Так тому и быть. Но будьте осторожны. Гекс вряд ли сможет испортить одного из Стаи, но этого он будет очень стараться испортить.
Койот прошел по бетонному полу и вышел со склада. Хеллена отпустила плечи Укии и дала ему опереться на себя, когда он устало завалился вперед. За окнами разливалась предутренняя серость, и детектив вспомнил, что ночью была гроза. Стая несколько часов изучала его память.
«Я буду жить?»
Ренни встряхнулся и зевнул, хрустнув челюстью.
— Холодная тварь.
Хеллена все еще смотрела на закрытую дверь.
— Как думаешь, он не станет действовать за нашей спиной?
Ренни подумал немного.
— Нет. Если бы он не был уверен в парне, то выступил бы против всех. Он понимает, что я прав, но ни за что не признает этого.
Ренни подошел к Хеллене, обнял ее и взглянул сверху вниз на Укию. «Я буду жить?» Ренни кивнул и отдал дробовик Медведю.
— Спасибо за поддержку. Тот потряс головой.
— Ты ходишь по лезвию, Ренни. Смотри не упади.
— Не буди спящих.
Ренни хлопнул Медведя по плечу.
— Не буди спящих.
Медведь вышел вслед за Койотом. Ренни с усмешкой взглянул на Укию:
— Как себя чувствуешь? Говорить можешь? Тот облизнул губы.
— Да, могу. А чувствую себя дерьмово.
— Ноги уже работают?
— Не знаю.
Укия встал, но понял, что долго не простоит.
— Пока еще нет. — Ренни подхватил юношу, снял с него наручники и привычным движением взвалил на плечо. — Раз ты смог встать, значит, скоро будешь в норме.
Он легко отнес Укию к машине. На улице все еще шел дождь, капли барабанили по лужам. Ренни одной рукой открыл пассажирскую дверь, уронил молодого человека на сиденье, переместил внутрь машины его ноги, пристегнул его и закрыл дверь. Пока он сам залезал и заводил мотор, Укия почувствовал, как его затапливает чувство облегчения. «Они не убьют меня. Он отвезет меня домой». На несколько минут это полностью захватило его, и он привалился к стеклу, наслаждаясь тишиной. Но когда Ренни повернул на автостраду, ведущую к центру города, вместо того чтобы направиться в Шэйдисайд через Сквиррел-Хилл, он беспокойно задвигался. «Возможно, мы едем не домой».
Ренни взглянул на него.
— За конторой будет следить ФБР. У них пропал агент, и они сейчас как растревоженные осы. Я высажу тебя на автобусной остановке в центре города, можешь сесть на автобус или позвонить напарнику.
Внезапно Укии вспомнилось лицо Уила Трэйса с фотографии. Жена и двое детей…
Он вздохнул и повернулся к Ренни:
— Вы забрали агента ФБР?
Тот потряс головой.
— Мы что, такие плохие? Стая — не то, что о ней думают многие. Мы герои долгой, трудной и горькой войны.
— Против кого?
— Против тех, кто гораздо лучше прикрывает задницу. У ФБР на них вообще ничего нет. Это они забрали агента, но мы не знаем зачем. Они задумали что-то большое и скверное, мы знаем только, что для этого им была нужна Дженет Хейз, но она пропала.
? — Кто они?
Ренни коротко взглянул на него и потряс головой.
— Держись подальше от этой войны. Ты в каком-то смысле курица, несущая золотые яйца. Если они узнают о тебе хоть что-то, то не успокоятся, пока тебя не заполучат. Ты можешь думать, что Стая действует жестко, но подумай вот о чем. У меня хватило жалости оставить твоего напарника в живых, а кто-нибудь из Онтонгарда заставил бы тебя самого пристрелить его — просто так, для смеха.