Глазами любопытной кошки

Даллал Тамалин

ПУТЕШЕСТВИЕ КОФЕ

Мне казалось, что я заслужила награду, и потому я отправилась в шикарное кафе «Голубой инжир» в Западном Аммане. Дома вдоль дороги были похожи на детские кубики: шикарные особняки посреди голой пустыни, стройплощадок и полного отсутствия растительности.

Рядом с двухэтажным «Старбаксом» с парковкой, заставленной роскошными автомобилями, был ресторан «Планета Голливуд», который в тот момент не работал. На входе мне пришлось показать охранникам сумку и удостоверение личности, и лишь после этого меня пропустили в кафе.

«Голубой

инжир» был заведением с претензией на изысканность, со смазливыми официантами, с ног до головы одетыми в черное. Компании молодых иорданок в обтягивающих джинсах и топиках, со светлыми прядками в волосах, потягивали капучино и лакомились чизкейкамисо вкусом зеленого чая, а рядом сидели стильно одетые молодые люди в узких джинсах.

Я спустилась в подвал, где находился магазин английских книг. Здоровяк за прилавком сказал, что за весь день я у него первая клиентка. Он предложил мне кофе и принес белый с золотом кофейник – точь-в-точь в таких же подавали кофе на улицах Занзибара. Маленькие керамические чашечки были в точности как те, из которых я пила на базарах Стоун-Тауна.

– Это иорданский кофе, – гордо заявил он.

– Странно, – ответила я, вдыхая сильный аромат кардамона. – На Занзибаре точно такой же кофе.

Обычай пить кофе распространился во времена Османской империи – турки попробовали этот напиток в Йемене, и он им понравился. Думаю, в те времена кофе готовили именно так, как тот, который мы пили тогда. В Турции в напиток кладут сахар и оставляют гущу на дне. Этот рецепт пользовался популярностью во всей империи от Египта до Греции, Ливана и Болгарии, такой кофе в Иордании можно встретить на каждом шагу. Кофе по-турецки добрался до Австрии, где появились первые в Европе кофейни, и оттуда распространился в большинство европейских стран. Затем появился эспрессо, европейцы стали добавлять в кофе молоко, и так родился капучино. Намного позже кофейное зерно добралось до Сиэтла, где возникла новая кофейная империя (догадайтесь, какая), а затем вернулось в Иорданию, где на жарких улицах одного города можно проследить всю историю кофе.

ГАДАНИЕ НА КОФЕЙНОЙ ГУЩЕ

Дверь напротив моего номера в отеле «Палас» была открыта. На полу под потолочным вентилятором лежал мой юный сосед по имени Сэм. Когда я проходила мимо, он простонал:

– Ужасная жара.

– На улице прохладнее, – сказала я и уговорила его прогуляться до римского амфитеатра.

Сэм впервые уехал так далеко от дома и еще совсем не видел города. Он не знал ни про ресторанчик «У Хашема», ни про кафе «У Рашида». Мы поднялись по лестнице к Рашиду, и я предложила погадать Сэму на кофейной гуще. Меня всегда привлекали гадания – как-то раз в 1987 году подруга-румынка с пугающей точностью прочла мою судьбу на дне чашки. Она сказала, что я отправлюсь работать в Мексику, и в точности описала, как все будет. Когда я приехала в Мехико, то увидела многочисленные вывески Caf'e Turcoи женщин в темных маленьких кофейнях, а потом стала регулярно заглядывать к ним, выведывая их секреты.

– Я атеист и верю лишь в то, чему есть научное объяснение, – предупредил Сэм.

Он

был таким растрепанным интеллектуалом в мешковатых шортах, носках и шлепанцах, ходил шаркая. Мне он напоминал молодого рассеянного профессора. Сэм имел ученую степень, но обладал небольшим жизненным опытом и был очень наивным. Он удивился, насколько точно увиденное на дне его чашки соответствовало ситуации в его личной жизни. С тех пор по гостинице разнеслись слухи о его мистическом опыте, и за мной закрепилась репутация гадалки.

ЗНАКОМСТВО С МАЗЕНОМ

Стоя в очереди в кассу, где мы с Сэмом должны были продиктовать кассирше, что съели, я увидела гору мускулов, обтянутых черной футболкой. Подняв глаза, я уткнулась в лицо, покрытое шрамами, и посмотрела в большие круглые глаза.

– Привет! Я Мазен, – прогудел здоровяк.

Он настоял на том, чтобы оплатить наш счет, поскольку был счастлив встретить американцев. Парень воскликнул:

– В следующем месяце я переезжаю в Браунсвиль, штат Техас!

Мазен дал мне номер своего телефона и пригласил покататься по Амману на «мерседесе». Хм. Я уже с удовольствием представляла себе эту шикарную экскурсию на роскошной тачке.

Вернувшись в гостиницу, я столкнулась с Лизой – американкой, у которой был сильный техасский акцент. Она уже несколько месяцев путешествовала одна и за это время побывала в Эфиопии, Йемене и Дубае. Лиза рвала и метала – окно в ее номере не открывалось, вентилятор не работал. Было так жарко, что в конце концов она предпочла спать в вестибюле!

– У меня есть кондиционер, – сказала я.

Так Лиза стала моей соседкой. Я рассказала ей о приглашении Мазена, и она захотела с ним познакомиться.

«Мерседес» Мазена оказался развалюхой 1969 года, неровно выкрашенной белой краской. Двигатель почти сразу заглох и завелся затем лишь с нескольких попыток. Мы катались по Амману, и город казался нам убогим, все дома выглядели одинаково. Машина ехала рывками, то замедляя, то ускоряя ход, и нас тошнило.

План города был основан на восьми транспортных кольцах вокруг главной улицы – Зарана.

– Где же пятое кольцо? – поинтересовалась Лиза.

– Это закрытый тоннель, – объяснил Мазен.

Среди достопримечательностей Аммана, которые мы видели, были и древнеримская цитадель с видом на город и несколько пятизвездочных отелей. То тут, то там попадались постовые в модных шлемах – они регулировали движение. Когда загорался красный свет, регулировщики давали сигнал ехать, на зеленый свет мы должны были останавливаться. В Аммане ездили очень быстро, игнорировали разделители полос, и движение было беспорядочным.

На выезде из города мы пропустили поворот и потом несколько кварталов ехали назад по встречной, петляя среди машин. Водители, которые встречались на нашем пути, дружелюбно сворачивали и уступали дорогу.

Миновав холмы того же оттенка бежевого, что и весь Амман, а затем долину, где росли оливы, гранаты и инжир, мы очутились в маленькой деревушке, где были останки старого замка. Вход был закрыт. Мазена руины не заинтересовали.

– В Иордании повсюду римские развалины, – хмыкнул он. – А эти совсем маленькие.