Глазами любопытной кошки
Шрифт:
В разгар нашей увлеченной беседы подошел Помощь и сел чаевничать с нами. Оказалось, он нанял водителя и взял напрокат фургон, чтобы отвезти меня незваным гостем на свадьбу. Дэвид решил не ехать, поэтому мы с Помощью и водителем отправились колесить по улицам построенного иорданским правительством бедуинского поселка и расспрашивать прохожих, не празднует ли кто свадьбу. Наконец мы остановились у простого бетонного дома. Во дворе сидела компания мужчин, они курили и разговаривали. Меня провели по переулку на женскую половину. Девичник был в самом разгаре.
В комнате с бетонным полом на циновках сидели женщины и дети. Девушки лет шестнадцати, в основном одетые по-европейски (джинсы, длинные
Свадьбы иногда затягиваются на неделю. В данный момент я присутствовала на празднике, организованном семьей жениха. Я никак не могла понять, какая из двух жен отца жениха – его мать: обе женщины вели себя так, будто они здесь главные. Жена из Египта была очень полной, и характер у нее был под стать комплекции. Она размахивала палкой, то танцуя с ней, то грозя ею подросткам. Местная бедуинская жена оказалась ничуть не стройнее, и, кажется, обе женщины неплохо ладили.
Когда музыку выключили, две мамы сели в компании девушек-подростков и запели хвалебные песни, обращенные к невесте. После этого платки повязали на бедра, и настало время танца живота. Очень многие девушки работали в Петре продавщицами украшений и немного говорили по-английски. Меня позвали танцевать, хотя вряд ли они предполагали, что я умею это делать.
В компании знакомых я танцую немного иначе, чем на шоу. Мой «домашний» танцевальный стиль почти не включает движения рук, головы и туловища. Хотя на этом празднике звучала быстрая музыка из Южного Египта, большинство танцующих не «мельчили» и не дергались; они танцевали раскованно и чувственно. Женщины двигались хорошо и удивлялись, видя, как это делаю я. Некоторые девушки принялись толкать меня бедрами, но дама с палкой немедленно показала им что к чему. Она захотела, чтобы я станцевала для нее. Кое-кто из женщин снимал мое представление на камеру сотового телефона, одна девушка попросила мою видеокамеру и тоже записала мой танец. Я подошла поближе к потрясающе колоритной старухе бедуинке, на которой были традиционная расшитая туника и платок, повязанный на голову на манер банданы, так что и старуха попала в фильм. Она надела на пальцы четыре чайных стаканчика и принялась звенеть ими, как кимвалами [44] , в такт движениям. К счастью, мне удалось снять достаточно; себя я потом вырезала и получила редкие кадры, на которых был запечатлен танец этой женщины.
44
Кимвал – древний ударный музыкальный инструмент, состоящий из двух медных тарелок или чаш, издающих при ударе друг о друга громкий звенящий звук.
Наконец пришел Помощь и сказал, что пора идти. Женская вечеринка была в самом разгаре, но ему стало скучно на мужской половине, и он захотел домой. Мамаша с палкой отказалась отпускать меня, преградив палкой путь. Мне и самой не хотелось уходить, поэтому палка оказалась хорошим предлогом. Зашел другой мужчина, и я притворилась, что ничего не понимаю. Они сказали: если я хочу, то могу переночевать в доме, но мой водитель должен уехать сейчас. Конечно, надо было остаться с женщинами, но я вспомнила, что утром обещала встретиться с Дэвидом. Иногда приходится делать выбор: или поступить порядочно, или воспользоваться возможностью получить такой интересный опыт.
На следующий день мы с Дэвидом решили вместе поехать на автобусе в Амман.
Табата рассказала, что на обратном пути у них возникло много проблем из-за колымаги Мазена. Например, отвалилось колесо, и их сильно занесло на дороге. К счастью, никто не пострадал.
МЕРТВОЕ МОРЕ
Мы с Дэвидом разглядывали книги, разложенные на тротуаре на продажу. На обложках были изображены Гитлер, Че Гевара и прочие яркие политические деятели из разных стран. Подошел мужчина, назвался Аббасом и пригласил нас отведать кенафи– палестинский десерт. Он привел нас в переулок, где я не раз видела очереди. Теперь я знала, за чем они стояли. На бумажных тарелочках, прогнувшихся под тяжестью множества калорий, нам подали липкий и потрясающе вкусный десерт из хрустящей пшеницы, мягкого домашнего сыра и сладкого сиропа.
Если верить Аббасу, он был отставным начальником полиции. Он рассказал, что «король Абдулла иногда ходит по улицам, переодетый бедуином, или водит такси». Вряд ли король Абдулла, крупный мужчина, похожий на британца, смог бы сохранить инкогнито, сидя за рулем такси.
– Я так люблю нашего короля, что согласился бы убить собственного ребенка, если бы тот попросил, – восторженно распылялся Аббас. – Когда умер король Хусейн, я пять дней рыдал. Король Хусейн приходил к людям в гости и просил их угостить его чаем.
Не знаю, почему он думал, что мы поверим его рассказам, ведь все слышали о том, что король Хусейн, боясь покушений, никуда не отправлялся без своих телохранителей. Дэвид попытался отделаться от Аббаса, но тот на весь вечер прилип к нам как клей, потчуя новыми байками.
На следующее утро нам пришлось встать рано, чтобы успеть на автобус к Мертвому морю.
– Вы плавать едете или на рыбалку? – спросил Дэвида какой-то мужчина, когда мы садились в автобус.
Примерно через час автобус остановился у магазинчика, где продавались конфеты и напитки. Торговец указал на тропинку, ведущую к ужасного вида стройке с остатками каких-то лачуг. «Здесь так ужасно, – решили мы, посовещавшись, – не может быть, чтобы это место было одной из главных туристических достопримечательностей Иордании».
Затем тот же торговец предложил отвезти нас в более живописное местечко на своем фургоне – за немаленький гонорар. Мы проехали мимо нескольких роскошных отелей, но решили высадиться на общественном пляже, напоминавшем пустырь у калифорнийской автозаправки. Чтобы добраться до воды, пришлось идти по горячему песку и острым камням; в воде камни стали еще острее, однако как весело мы поплавали! Вода на тридцать процентов состояла из соли, она оказалась ярко-синей и спокойной. В нескольких километрах отсюда, на противоположном берегу, виднелись безлесные бурые горы Израиля. Если бы мы имели чуть больше времени, а охрана была бы не столь сурова, мы легко бы переплыли через границу. Даже плыть бы не пришлось – утонуть в этом море невозможно.
Контингент купающихся отличался разнообразием: европейские дамы в бикини, современные иорданки в длинных шортах и топиках, а также женщины в черных накидках и платках. У одной из них лицо и руки были намазаны грязью, а все остальное покрыто черной тканью. Люди всех национальностей нежились в соленой воде, намазывая лица натуральной серой грязью: получались косметические маски, которые можно было взять прямо из-под ног. Мимо меня проплыл какой-то парень с засохшей грязью на лице, он разговаривал по сотовому телефону.