Глазами, полными любви
Шрифт:
Особенно поразили юную зрительницу белоснежные статуи античных богов и богинь, которые горделиво возвышались в специально отведенных нишах вдоль стен зрительного зала. Грациозно наклонившаяся вперед Венера, непринужденно-естественный в своей древнегреческой наготе Аполлон – все это было из другого, сказочного мира, и когда открылся занавес, волшебство происходившего на сцене казалось продолжением того, что началось сразу после входа в зал.
Спектакль, выпущенный в 1947 году, стал жемчужиной детского репертуара театра. Уже через год, в 1948-м, его наградили Сталинской премией, и шел «Доктор Айболит» на сцене Оперного
Вылазку в театр родители превращали в праздничное мероприятие по полной форме. После окончания утреннего спектакля глава семьи задавал риторический вопрос:
– Ну что, дорогие мои… А не пообедать ли нам сегодня в кафе?
Ответ был понятен сам собой, и все семейство торжественно отправлялось в сторону кафе «Спутник», находившееся рядом с театром. В отличие от неказистых забегаловок, числившихся в ранге кафе чисто номинально, «Спутник» представлял собой заведение почти ресторанного типа. Посетители сдавали одежду в гардероб, в зале сияли столики, покрытые накрахмаленными скатертями, на них красовались рюмки и бокалы тонкого стекла. Заказы принимали аккуратные официантки в красивых фирменных передниках.
Обед превращался в настоящее действо. Алексей Михайлович, у которого в кои-то веки появлялась возможность почувствовать себя настоящим мужчиной, демонстрировал своим дамам верх галантности. Он раскрывал перед каждой твердые лакированные корочки меню, предлагая выбрать то блюдо, которое им хотелось бы заказать.
«Спутник», хоть и отличался приличным видом, но ассортиментом своим до ресторанного не дотягивал весьма существенно. Из первых блюд, кроме привычных щей-борщей, в наличии имелись солянка и окрошка. Венцом вторых блюд являлись котлеты по-киевски и какое-то варево в горшочках.
Вкуса всех этих кулинарных изысков Наталья Алексеевна не запомнила. В памяти осталось только, как Зоя Максимовна, истомленная ожиданием заказа, начинала нервно поглядывать на часы, опасаясь опоздать на электричку.
– Надо было зайти в обычную столовую, – выговаривала она отцу. – Давно бы уже поели и денег меньше потратили.
– Ладно, мать, не расстраивайся. И заказ сейчас принесут, и на электричку успеем. Зато девчонкам какой праздник будет!
– Ну да, – соглашалась мать, – пусть хоть поучатся себя вести в приличном месте.
И тут же добавляла:
– Девчонки, слышите? Всем выпрямиться, убрать локти со стола. Положите по салфетке рядом с собой. И прекратите, наконец, вертеться!
Не вертеться было куда как сложно. Всё в нарядном зале вызывало интерес: картины, висевшие на стенах, раскидистые пальмы в огромных квадратных кадках, женщины, одетые по-городскому. А главное, не терпелось узнать, что папа закажет на сладкое – мороженое или трубочки с кремом?
Поскольку выезды в театр совершались в зимнее время, и опасность простудить горло перевешивала все другие аргументы, к чаю Алексей Михайлович обычно заказывал хрустящие слоеные трубочки с нежнейшим заварным кремом. Так они и слились в Наткином сознании – театральные спектакли и трубочки с кремом. Первые давным-давно стали воспоминаниями, а вторыми Наталья Алексеевна иногда позволяла себе побаловаться. И всякий раз, надкусив невесомо-нежную плоть кулинарного лакомства, вставал у нее в памяти образ ее замечательного папы и
– Учите сегодня уроки пораньше, и в постель. Завтра едем в театр.
Что за волшебные слова!
* * *
В свое время, более полувека лет назад, городская пресса утверждала, что слава НГАТОиБ – Новосибирского государственного академического театра оперы и балета – гремит на весь белый свет. В подтверждение газеты описывали триумфальные гастроли театра в Китае, Индии, других дружественных и не очень странах. Согласно тем писаниям, нашей блистательной балетной труппе рукоплескали столицы многих государств мира. Соответствовало ли это истине – кто сейчас возьмется утверждать? Но фамилии известных балерин, оперных певиц и певцов были действительно известны большинству мало-мальски образованных жителей города.
Особенно любили новосибирцы музей театра. Став взрослой и превратившись в заядлого балетомана, Наталья Алексеевна помнила, как в антрактах там всегда толпился разновозрастной народ. Небольшое помещение, подобно волшебной шкатулке, разноцветно переливалось удивительными экзотическими вещами и вещицами – роскошными китайскими вазами, веерами, уменьшенными до кукольного размера копиями сценических балетных костюмов… Среди прочего в числе экспонатов (в большинстве своем они были подарками официальных делегаций, посещавших город в разное время) находилась копия комплекта украшений дочери фараона, подаренная театру правительством Египта для спектакля «Аида».
Тяжкая пора началась для Оперного после смены политического строя в стране. Вначале столичные и местные сильные мира сего, занятые важными делами по дележке заводов-газет-пароходов, словно бы забыли об объекте культуры. Здание заметно помрачнело, осунулось, пообветшавшие интерьеры и декорации к спектаклям также не придавали ему шарма. Тем не менее, цены на билеты оставались вполне доступными, и каждая премьера становилась, как принято говорить, событием в культурной жизни города. Завзятые театралы продолжали исправно посещать балетные и оперные постановки, педагоги водили на представления школяров в призрачной надежде разбудить в юных оболтусах тягу к прекрасному.
Спустя некоторое время кто-то ушлый сообразил, что на ремонте знакового учреждения культуры можно недурно «попилить» бюджетную денежку. Храм искусства накрыла волна тошнотворных мутных историй. НГАТОиБ закрыли на реконструкцию, затем на следующую. Одного директора театра нашли мертвым в минской гостинице. Другого, в чью бытность на сцену вышла крамольная опера с упоминанием Христа, обвинили в оскорблении чувств верующих. Музей потихоньку растащили. Уникальные вазы, веера, поражавшие воображение фараонские украшения осели в чьих-то вместительных коттеджах.
В конце концов столица прислала «на воеводство» совершенно феерический персонаж – обанкротившегося оптового торговца фруктами с внешностью сильно исхудавшего Карабаса-Барабаса. Банановый король отличался поразительной наглостью и совершенно исключительным запасом энергии. Первым делом, естественно, он затеял в своей новой вотчине очередной грандиозный ремонт. Сколько средств действительно освоили, а сколько прилипло к загребущим рукам, не знает никто, но через некоторое время перед изумленными меломанами и балетоманами предстало обновленное здание театра.