Глеб Белозерский
Шрифт:
– Что скажешь на это, боярин?
– обратился Александр Ярославич к Донату.
– Видел угрозу бунта. Вот и не спешил расстаться с дружиной.
– Твоя дружина, однако, с бунтовщиками не справилась, - вспылил Федор Ростиславич.
– Попробуй справиться… Рассеялись по лесам. Где их сыщешь?
– Бунтовщиков, в конце концов, можно переловить и вздернуть на осины. А кто будет дань платить ордынцам, содержать барскую челядь, приход?
– Разумно рассуждаешь, - согласился с Федором Невский.
– Наверное, надо разобраться в том, что вызвало недовольство людей, заставило их бунтовать.
–
– Тебе легко рассуждать, Глебушка, - произнес Федор Ростиславич.
– Фатулла от тебя далеко. Бояре не расплодились, как клопы в грязной избе. Нет и причин для бунта.
– Вот и поручим князю Глебу разобраться в том, что произошло в Ярославском княжестве. Кто виноват в возникновении бунта? Баскак, бояре, князь или все вместе взятые, - принял решение Александр Ярославич.
Выяснилось, что бунты против ханских поборов происходили и в других княжествах. Жаловался на волнение, охватывающие Костромскую землю, брат великого князя Василий Ярославич. Серьезные выступления против ордынцев прошли в районе Суздаля и Переяславле: под Переяславлем был убит сборщик дани.
Ростовский князь Борис Василькович долго отмалчивался, не желая выносить сор из избы. И разговорился только тогда, когда Александр Ярославич спросил его напрямик:
– А почему князь Борис помалкивает? В ростовском уделе все благополучно?
– Как у других, - уклончиво ответил Борис Василькович.
– Что значит, как у других?
– Бунтуют, прячут урожай, бегут.
Когда Александр Ярославич все же заставил Бориса Васильковича разговориться, тот признался - большая группа повстанцев действует между Ростовом и Угличем. Они встречают ханских людей с оружием в руках, прячут в тайные закрома продукты питания. Были случаи избиений и даже убийств сборщиков дани. А еще произошел неожиданный случай. Отряд бунтовщиков напал на усадьбу боярина Анти-па Евлампиева, ближайшего советника ростовского князя, попотрошил его амбары, побил слуг, которые пытались оказать сопротивление бунтовщикам.
Подводя итоги бесед с князьями, Александр Ярославич сказал:
– Перед нашим разговором, князья, я провожал главного баскака Амрагана. Он прекрасно осведомлен о том, что происходит в княжествах, обо всех бунтарских выступлениях.
– И что же нас ждет, братец?
– спросил Василий Ярославич, князь костромской.
– Амраган признался мне, что по долгу службы обязан известить хана Берке обо всех случаях неповиновения ханским людям, их избиений и убийств.
– Господи, помилуй нас грешных, - воскликнул угличский князь Роман, набожный и богомольный человек, которого близкие почитали за блаженного и поэтому посмеивались над ним.
– Бог-то бог, только будь и сам не плох, - многозначительно произнес Александр Ярославич.
– Что нас ожидает?
Великий князь не сразу ответил на поставленный вопрос и выдержал большую паузу.
– Среди ордынских сановников существуют две партии, - начал свой пространный ответ Александр Ярославич.
– Одна партия состоит из людей воинственных, жестоких. Это преимущественно военачальники, темники, тысячники. Среди них есть влиятельные ханские родственники. Они сторонники крутых мер. Полагают, что на бунты русичей надо отвечать огнем и мечом. Коли прольется кровь одного ордынца, а уже пролилась кровь не одного, а многих, надо отвечать жестокими карательными мерами, захватом полонян, разграблением городов, казнями строптивых князей. Другая партия состоит из вельмож, придворных, купечества. Они сторонники мирных отношений с русичами. С ними можно толковать о взаимных уступках, даже о ликвидации баскачества.
– К какой же из партий склоняется сам Берке?
– спросил Борис Василькович.
– Хан прямо не высказывает свою позицию. Видимо, прислушивается к обоим партиям и своей позиции еще не определил. Вижу настоятельную необходимость опять ехать в Орду для встречи с Берке. Надо убедить его отказаться от нового похода на Русь, сохранить с князьями мирное сотрудничество. Убедить, что это выгодно для самой Орды. А заодно стану убеждать Берке вообще отказаться от баскачества. Пусть он отдаст сбор дани в руки самих князей.
– Когда ты, брат, намерен в Орду направиться?
– спросил Василий Костромской.
– Весной. Когда пройдет по Волге ледоход.
Князья разъезжались по своим уделам. Уехал Александр Невский, сопровождаемый братьями Ярославом и Василием. Митрополит Кирилл и вновь рукоположенный епископ Игнатий, по приглашению великого князя, отправились вместе с ним во Владимир. Пока митрополит не назначил самостоятельного епископа на владимирскую кафедру и не добился переноса митрополии во Владимир, Игнатий должен был окормлять и Владимирскую область.
С братьями Васильковичами остался только ярославский князь Феодор Ростиславич. Борис, заядлый охотник, принялся настойчиво звать на медвежью охоту.
– Мои егеря выследили берлогу матерого медведя. Составьте, братцы, компанию. Славно поохотимся.
– Не до охоты сейчас, - решительно отказался Феодор. Глеб тоже высказал нежелание участвовать в облаве на медведя.
– Поговорим лучше о делах семейных.
Он признался, что его княгиня Феодора понесла. Ходит на третьем месяце. Оттого-то он и не рискнул взять с собой супружницу в эту поездку.
– И моя Марьюшка забрюхатела, - самодовольно сказал Феодор Ростиславич.
– Братцы, а мне в голову пришла удачная мысль, - сказал интригующе Борис Василькович.
– Кого ждешь, Глебушка, сынка или доченьку?
– Кого Бог пошлет. Хотелось бы сынка, - ответил Глеб.
– Негоже коли белозерская ветвь пресечется, как это случится с угличской. Уйдет из жизни блаженная душа, Роман Владимирович, и потомства не оставит, подобно бесплодной смоковнице.
– Вот, вот. Достойно поступаешь, Глебушка, коли не берешь пример со святоши. Дай Бог тебе сынка.
– Хочу матушку порадовать. Коль сынок родится, назову Михаилом - в честь деда, великомученика Михаила, князя черниговского.
– А если у Марьи родится дочь - мы их и сосватаем с малолетства. Ты, Федорушка, не против?
– спросил Борис.
– Почему я должен быть против?
– отозвался Федор.
– Такая женитьба была бы с нашей стороны мудрым шагом. Укрепила бы мое положение на ярославском столе. И приструнила бы смутьянов.
Февраль подходил к концу, когда Глеб и Федор со своими людьми покидали Ростов. Белозерский князь задержался в Ярославле, навестил княгиню Марью Васильевну, пожелал ей доброго здоровья и благополучных родов.