Глобальное потепление
Шрифт:
— Президент концерна тоже нормальный мужик, туповатый, ясное дело, но оно и к лучшему. Мы с тобой его быстро задвинем, вот увидишь, не бойся. Он здесь, я тебя сейчас познакомлю. Главное, у него есть бабло, и он нам дает. Под этого Ливанова — дает! Было б о чем морочиться, Юлька… О, Григорий Сергеевич!
Юлька обернулась и выпала в осадок.
Из открывшегося проема туалетной двери выползал, как гусеничный танк, рыжий мордатый вип, которого недавно мучила Светка. После своего подвига перед микрофоном он, похоже, оттянулся как следует, глаза у него теперь были совершенно мутные, словно кружочки запотевшего стекла. Иннокентий бодро представил Юльку, и вип тяжело кивнул, реагируя, видимо, на сам звук человеческого голоса. А затем двинулся дальше, по инерции, держа равновесие то ли в силу привычки, то ли благодаря солидной массе тела.
Иннокентий беспомощно улыбнулся и пожал плечами. Он был гений,
Она всегда в таких случаях сердилась на себя. Хотя точно знала, что на кого-то другого — гораздо приятнее и пользительнее.
— Говоришь, у тебя есть его мобила? — Юлька резко повернулась к Иннокентию, недоуменно приподнявшему брови. — Ну Ливанова. Дай сюда, мне ему надо высказать кое-что.
Отстучала номер весело, зло, с щекотным предвкушением. Текст она заранее не заготовила, ну ничего, накреативим по ходу. Может быть, в их стране это и нормально — не являться в прямой эфир, не удосужившись даже позвонить, так вот, уважаемый Дмитрий-как-вас-там…
Иннокентий увидел, как Юлька, не сказав ни слова, внезапно замирает с открытым ртом, а потом медленно опускает руку с мобилкой.
— Он меня послал, — с легким изумлением сообщила она.
Вообще-то посылали ее довольно часто. И она не то чтобы слишком удивилась.
Рубрика: Самоспасение
ЕСЛИ ОТКАЗАЛИ ВСЕ КОНДИШЕНЫ: текст Чопик, камера Демьянчук, хр. 1 мин. 41 сек.
Подводка: Согласно статистике Министерства здравоохранения нашей страны, с наступлением лета резко возрастает количество сердечно-сосудистых и дыхательных заболеваний, связанных с перегревом организма. В нынешнем году, несмотря на то, что сезон только начался, медики уже зафиксировали более десятка летальных исходов, в основном среди пожилых людей — гипертоников. Причина смерти в большинстве случаев, к сожалению, банальна — неисправный кондишен.
Текст: Даже если вам не посчастливилось родиться и жить на Острове, под защитой купола, кондишены все равно окружают вас повсюду. По стандартам безопасности ни один офис, предприятие или место общественного пользования не может функционировать без кондишена мощности «Б» в расчете на двадцать квадратных метров полезной площади. Кондишенами оснащены жилые квартиры и дома, личный кондишен — неотъемлемый атрибут деловой и повседневной одежды, а его марка недвусмысленно указывает на социальный и финансовый статус владельца.
Но иногда кондишены отказывают. Причем, в соответствии с законами Мерфи — как правило, все сразу.
Синхрон (пожилая женщина): Отключили электричество в доме. Блок сын еще на той неделе в ремонт отнес, и до сих пор не сделали. Такая жара, а у деда давление, и кондишен его заглох, хоть ты что. Я ему уже и свой на воротник, так у меня старенький, не тянет почти…
(Корреспондент): Где сейчас ваш муж?
(Женщина): В больнице дед. Сын теперь ходит проверяет, чтобы в палатах на ночь кондишены не вырубали, они же могут…
Текст: Следить за исправностью кондишенов и резервного блока питания в вашем доме необходимо постоянно. Выходя за порог, обязательно проверьте, заряжен ли аккумулятор личного кондишена. Помните, что ваша безопасность по-настоящему волнует только вас самих. На сегодня в нашей стране ни один из исков, предъявленных пострадавшими гражданами муниципальным службам кондиционирования либо фирмам-производителям, удовлетворен в суде не был.
Синхрон (юрист): Совершенно безнадежное дело. Лично я за такие и не берусь никогда. В этой сфере все схвачено наглухо.
Текст: Что же делать, если окружающие вас кондишены все-таки отказали все сразу и в самое неподходящее жаркое время? Рубрика «Самоспасение» проводит традиционный мастер-класс по выживанию в экстремальной ситуации.
Стенд-ап: Если вы находитесь в помещении, откройте все окна и двери, чтобы создать движение воздуха, в народе — сквозняк. Смочите вашу одежду и обязательно волосы: пока они сохнут, идет поглощение энергии, и мозги у вас не расплавятся. Повторяйте эту процедуру регулярно. Движение воздуха можно усилить, обмахиваясь веером или чем угодно, что найдете под рукой.
Текст: Если ваш личный кондишен отказал на открытом воздухе, старайтесь передвигаться по теневой стороне улицы, периодически заходя в магазины или другие хорошо кондиционированные помещения. Воздерживайтесь от экстремальных прогулок в часы сиесты: в это время вас уж точно никто посторонний не спасет. Самоспасайтесь!
4. Эта Страна
В субботу Диванов повел дочку в зоопарк.
Под это дело удалось отмазаться от одного телеэфира и двух интервью, от нескольких приглашений на пьянки по разным поводам, от Юрки Рибера и напоследок от Катеньки — ее он, оказывается, обещал куда-то увезти на выходные, однако в упор об этом не помнил и в искусственный интеллект не записывал. Но против зоопарка никто и пикнуть не посмел.
Тут Ливанов мог собой по-настоящему гордиться: за последние годы ему удалось приучить эту страну к мысли, что есть вещи априори более ценные и важные, чем что бы то ни было в мире — и на первом месте среди оных стоит его, ливановская, семья. Впрочем, ему нравилось думать, будто другие семьи данная максима тоже по касательной цепляет, а значит, его моральный авторитет способствует оздоровлению общества. Хоть что-то хорошее с того авторитета, хоть шерсти клок. Правда, этой стране оно мало поможет.
На большеглазой ламе шерсть действительно висела клочьями, что очень обеспокоило Дилю:
— Папа, она болеет?
— Нет, Лилька, она линяет. Это нормально, животным тоже надо как-то приспосабливаться к глобальному потеплению. Скоро лето, будет жара, мы с тобой рванем на Соловки, а она-то здесь останется.
— Совсем-совсем голая?
— Не знаю. Если хочешь, перед отъездом придем еще раз, посмотрим.
— Ага.
Лиля была солнышко. Сияющее существо с большущими голубыми глазами и золотистыми косичками, ничего общего внешне с родным отцом. Лилька была чертенок, неспособный ни секунды усидеть на месте, с постоянными деструктивными идеями и талантом к воплям на грани ультразвука. Главнее и дороже нее ничего не было и быть не могло — ни в этой стране, ни где-либо еще.
Ливанов улыбнулся и легонько дернул дочь за косичку, уводя от клетки с ламой. Здорово, что есть на свете хотя бы одно неоспоримое чудо, точка отсчета, на которую можно опереться и уже оттуда подвергать сомнению все остальное. Здорово, что мы пошли сегодня в зоопарк.
За толстым стеклом климатовольера на уровне глаз плескалась вода, а под ней обтекаемыми торпедами носились туда-сюда последние в мире пингвины. Ливанов насчитал восемь штук, а в прошлом году было десять. Лиле он говорить об этом, понятно, не стал. После таяния антарктических льдов пингвины как вид сохранились только в неволе, по крупным зоопаркам, достаточно богатым, чтобы позволить себе такой расход энергии. Где-то в Америке, он читал, они даже вроде бы размножались. Но не в этой стране. У нас и люди-то размножаются неохотно и с трудом: для такого дела, помимо стабильности и материального благополучия, не помешало бы еще и счастье.
— …семь, восемь, — считала между тем и Лиля, — девять…
— Где ты видишь? — встрепенулся Ливанов.
— А вон там, сверху, на льдине стоит. И еще один, маленький — десять!
Скорее всего, она обсчиталась, но на душе все равно стало чуть менее муторно. К пингвиньему вольеру подошла группа галдящих школьников, похоже, экскурсантов из провинции; дети поприлипали к стеклу, а обе учительницы, помоложе и постарше, восторженно и тихо воззрились на живого Ливанова. Не дожидаясь, пока они бросятся на него с комплиментами, благодарностями, просьбами автографа и фото на память, Ливанов покрепче взял за руку Лилю, нагнувшись, поцеловал ее в пушистую макушку и удалился медленно, никем не преследуемый: провинциальные тетеньки тоже откуда-то знали, что обязаны чтить его семейную приватность. Как и вся эта страна.
Они погуляли по зоопарку еще с полчасика. Ближе к полудню припекло солнце, стало жарковато: все-таки столица — не Соловки. Ливанов предложил дочке зайти на мороженое, и она восторженно запрыгала: по маминой версии, мороженого с Лилиными гландами не полагалось ни при каких условиях. И это был далеко не единственный момент, по которому Ливанов расходился с женой. Но до сих пор не разошелся, и не дождетесь; последнее мысленно адресовалось Извицкой, кривившей губы каждый раз, когда он рассуждал о приоритете семейных ценностей, обнимая какую-нибудь катеньку. Впрочем, вступать в виртуальную полемику с Извицкой, да и с кем бы то ни было, сейчас хотелось меньше всего. Хотелось мороженого.
Они вошли в кафе напротив вольера с жирафами и тут же увидели — кого бы вы думали? — Герштейна. Тот сидел за белым кружевным столиком и трогательно кормил с ложечки мороженым шести-семилетнего мальчика, черненького и серьезного. Внука, прикинул Ливанов. А ведь Герштейн, черт возьми, уже старый. Дедушка.
Присутствие внука автоматически открывало ему допуск в герметичное ливановское семейное пространство. Герштейн привстал, замахал руками, а серьезный мальчик придвинул к столику еще один стул и вежливо предложил его Лиле. За ответной любезностью, разумеется, не заржавело: