Глобальные, региональные и национальные тенденции развития экономики России в XXI веке. Избранные труды
Шрифт:
Ее целью является создание 25 млн рабочих мест квалифицированного труда и массового спроса на нововведения во всех регионах и секторах экономики, а не подготовка к неизбежно грядущей войне. Средствами достижения этой цели выступает не резкое увеличение объема добычи природных ресурсов и численности рабочей силы за счет сельского населения и контингента ГУЛАГа, а освоение новых технологий, методов организации производства, труда и управления. В отличие от других развитых стран России не нужно беспокоиться об окупаемости действующих основных фондов, они давно устарели и подлежат ликвидации.
Экономическим механизмом новой индустриализации должно стать
Частные инвестиции фирм и домохозяйств можно привлечь лишь при коренном изменении делового климата. ГЧП в России, в отличие от стран ОЭСР, реально пока не работает, так как институты развития в регионах не созданы, а органы власти вступают с бизнесом лишь в административные отношения и не несут ответственности в случае пересмотра бюджета. В 2009–2011 гг. финансирование целевых программ было сокращено на 900 млрд рублей, связанные с этим убытки бизнеса, рискнувшего участвовать в ГЧП, не были ни компенсированы, ни застрахованы.
Антикризисная экономическая политика США, многих стран ЕС и России базировалась на положениях классической рыночной теории с кейнсианскими дополнениями [1, 2]. Федеральная резервная система США, не информируя Конгресс, выдала международным банкам до 2 трлн долларов беспроцентных займов, которые банки использовали не для создания новых рабочих мест, а на расширение высокорискованных спекулятивных операций с деривативами, усугубив тем самым глобальный дисбаланс. Экономика стала глобальной, а ее регулирование, даже в Еврозоне, осталось национальным.
В России антикризисные вливания, составившие в 2009 г. 5,4%, а в 2010 г. – 4% ВВП (1,8 трлн рублей), также были направлены не на структурные реформы, а на спасение зарегистрированных в офшорах семейно-клановых конгломератов, компаний с госучастием и на социальные нужды. Благоприятная конъюнктура на мировом сырьевом рынке позволила выполнить социальные обязательства бюджета, снизить инфляцию и опередить ЕС по темпам прироста ВВП в 2011 г. (соответственно 4,3 и 1%). Однако зависимость экономики от мировых цен на топливно-энергетические ресурсы (73% экспорта в 2011 г.) не уменьшилась, а возросла, Россия по-прежнему вывозит нефть, газ, лес, зерно, рыбу, научные идеи, а ввозит дорогостоящие нефте-, мясо-, молоко-, рыбопродукты, мебель, бумагу и новые технологии. Кризис не оздоровил российскую экономику.
В посткризисной экономике выделяется ряд новых тенденций. Снижаются темпы экономического роста – в развитых странах с 3–4% до 1–2%, в развивающихся – с 10–11% до 5–7%, в России с 6–7% до 3–4%. Усиливаются колебания цен активов независимо от рентабельности бизнеса – Сбербанк в 2011 г. удвоил прибыль до 10 млрд долл, Газпром выплачивает рекордные дивиденды – 200 млрд руб, но курс их акций и капитализация за год сократились на 25 и 10% соответственно. Снижается эффективность финансового регулирования экономики, так как ссудный процент в США, Японии и ЕС уже близок к нулю. Капитал уходит из рискованных сфер приложения, в том числе из всех стран БРИК – в 2011 г. из России вывезено 85 млрд долл.
Анализ статистических рядов, проведенный шведским аналитиком Х. Свердрупом (Газета.Ru. 28.12.2011), указывает на начало заката либеральной рыночной цивилизации. Сокращается число работающих и увеличивается число людей, живущих на пособия, в том числе иммигрантов, противостоящих местной культуре, углубляются социальные различия, в 99 странах большая часть населения не доверяет правительству.
Ряд экономистов Гарварда настаивают на долговой природе нынешнего кризиса, большом сжатии (Great contraction) и перегруженности глобальной экономики долгами в качестве его основной причины [3]. Выйти из кризиса предлагается путём контролируемого перераспределения доходов от кредиторов к должникам с помощью дефолта или увеличения инфляции (с нынешних 2 до 4–6% в год). С этой концепцией трудно согласиться. Насильственное списание долгов лишь временно оздоровит экономику.
Представители «новой политической экономии» отрицают «миф о рациональности рынка» применительно к постиндустриальной инновационной экономике [4]. Сторонники «новой теории регуляции» (М. Альетта, К. Дуглас и др.) полагают, что конкуренция и антимонопольное регулирование, действовавшие в индустриальной экономике, исчерпали себя и не соответствуют новым условиям развития общества и технологическому укладу, основанному на новых информационных, нано- и биотехнологиях.
Предлагается перейти от частного кредитования со стороны коммерческих банков к беспроцентному кредитованию новых производств со стороны Центробанка, выплате дивидендов за счёт использования общественного достояния всем членам общества, а также компенсаций фирмам, снижающим ресурсоёмкость и отпускные цены. Финансировать фундаментальные исследования и высокие технологии должны публичные фонды. Новая экономическая модель становится институциональной, базируется на культуре региональной мезоэкономической системы, критерий оценки её развития – не только прибыль, но и стоимость ограниченных экологических ресурсов, социальный эффект производства. Либеральная концепция базируется на микроэкономике, дирижистская – на макроэкономике, а новая теория регуляции – на балансе экономической свободы и общественного регулирования, рыночного равновесия и планирования в мезоэкономических кластерах.
Аналитический доклад Societe Generale (2011 г.) «Новый мировой порядок: когда спрос превышает предложение» связывает острую фазу кризиса с понижательной фазой Кондратьевского цикла, которая закончится лишь к 2030-м гг. Созданные в конце ХХ века технологии достигли предела своих возможностей и не соответствуют потребностям развитых стран, где по мере старения поколения «беби-бумеров», родившихся в 1940–1960-х гг., увеличивается потребление престарелых. Высокий риск вложений в прорывные технологии, некоторые из которых уже изобретены, но не доведены до промышленного использования, ограничивает инвестиции в технологическое развитие, заставляет ориентироваться в основном на утвердившиеся технологии.
Авторы доклада делают вывод об окончании эры виртуальной экономики и финансовых спекуляций, фьючерсов, опционов и деривативов. Возврат к реальной экономике, интенсивному земледелию в условиях роста социальной и межнациональной напряжённости требует повышения стратегической роли государства, переориентации образования на подготовку квалифицированных рабочих, инженеров, агрономов, отказа от использования недвижимости, нефти, зерна и т. д. в качестве объекта спекуляций, создания новой системы международного финансового регулирования.