Глобус
Шрифт:
– Виноват за опоздание, сэр, - кое как уняв бьющееся в ушах сердце и облизав высохшие губы, доложил я.
– Лейтенант... Гм... Лесток для врачебного осмотра прибыл. Сэр.
– Ух ты, - обрадовался док.
– Давно я не слышал... чего-нибудь подобного. Где служил, сынок?
Его волосы были седы. Полностью. Все до одного. Не покрашены, а именно что седые. То есть - потерявшие пигментацию от старости. Что уже само по себе удивительно. В прошлом - может быть, и бродили по коридорам старики и старушки с волосами цвета платины. Но не теперь, когда простейшими средствами можно задать
– Третья тактическая штурмовая эскадрилья ВКСС. База Круитни, - четко, как на службе, сообщил я. Вспомнил, что таки служба уже давно, чуть ли не три недели назад, как кончилась, и нужно быть более гражданским. Смутился. И как-то даже жалобно спросил:
– А вы, сэр? В баннере указывалось на Центральный госпиталь.
– Все верно, лейтенант, - улыбнулся он.
– Все верно. Он самый. Отделение неотложной помощи. Капитан медицинской службы ВКС в отставке, Артем Валерьевич Высоцкий. Ну-с, ложитесь, голубчик...
Ого! Док оказался даже старше на одно звание моего последнего командира, коммандера де Санктиса. И хотя страх перед флотской медициной еще прятался где-то на задворках души, уважение к седому старшему офицеру все-таки превалировало.
Само обследование дело совершенно скучное. Лежишь голым как манекен на едва ощутимо теплом ложементе, весь обклеенный датчиками и с дурацкой шапочкой на макушке, да и все. Даже шевелиться не рекомендуется. Не то чтоб еще и разговаривать. Потом, сказать по правде, тоже говорил большей частью доктор. Чудно говорил. Вроде на русском, только на каком-то странном, древнем, как... как он сам, наверное.
Ну-с, голубчик, - выводя на большой настенный монитор результаты сканирования, так чтоб мне тоже было видно, протянул капитан.
– Посмотрим, что тут у нас... Так-так. Очень интересно!
И вдруг нахмурившись, отвернулся к другому экрану, тому, что на столе. Сердце екнуло. Умом-то понимал, что никакой власти надо мной этот, такой же отставной, как и я, старший офицер больше не имеет. А все равно, подумалось о карантине и отлучении от полетов минимум на месяц.
– Двадцать четыре стандартных года, - покачал, наконец, головой Высоцкий.
– И уже этакое-то собрание несуразностей и недоразумений.
– Извините, сэр?
– позабыв о замках на комбинезоне, который как раз натягивал, замер я.
– Что-то не так?
– Данные о последнем медицинском обследовании заблокированы, - продолжал бормотать себе под нос врач, будто бы разговаривая сам с собой.
– Лучевая болезнь средней степени и первое поколение...
– Так могу я получить результаты экспертизы?
– разозлился я.
– Что, голубчик?
– очнулся тот. И тут же принялся тешить свое любопытство.
– Инфекций и дегидратации, слава Богам, не обнаружено. Лихорадочное состояние? Головные боли? Тошнота? Рвота?
– Ничего такого, - резво отказался я. Беседа переходила в знакомое русло, и обычно после таких коварных вопросов следовало что-нибудь совершенно для меня неприятное. Вроде дополнительных часов электростимуляции мышц или целой горсти отвратительных на вкус таблеток.
– Вот как? И причину блокировки части персональных данных, вы, мой лейтенант, тоже пояснить не можете?
Оставалось только пожать плечами. Для меня этот факт был такой же новостью, как и для седого доктора. Сказать по правде, вообще никогда прежде не слышал о том, что часть открытой для сертифицированных специалистов информации в нейросети можно скрыть.
– Неужели перед демобилизацией тебе не проводили обследование?
– блеснул глазами Артем Валерьевич.
– Ни за что не поверю, что в Адмиралтействе за те семь лет, что я не служу, успели изменить Уставы.
Причин хранить подсаженные мне майором Лебланом наноботы в тайне я не видел, а потому тут же рассказал капитану все. Не забыв поинтересоваться в конце, тем, кто же такой этот доктор Фишерман.
– Фишерман, Фишерман, - зашипел седой врач, нахмурив кустистые брови.
– Не мытьем, так катанием! Нашел-таки, каким образом испытать свои, так называемые изобретения на людях... Ну да ладно. В конце концов, клиническая картина куда лучше, чем могла была бы быть, при этакой-то дозе... Сколько, говоришь, успел схватить? Двести? Триста?
– Около двухсот, - признался я.
– Ну чтож, сынок. Будем считать, что тебе повезло и этому пройдохе Фишерману таки удалось создать что-то по-настоящему действенное. Я выпишу тебе некоторые препараты и хочу, чтоб ты непременно пил их, хотя бы в течение месяца. Справятся ли эти их наноботы или нет, а старые добрые препараты тебе точно не помешают. И еще!
Я напрягся в ожидании каких-нибудь дополнительных ограничений. Демоны их, этих врачей, знают. Но любое лечение у них всегда начинается со слова "нельзя"!
– Я сброшу тебе на сеть небольшое приложение. Прочтешь потом инструкцию и, если устроит, запустишь его в работу. Это всего лишь крохотный наблюдатель за медицинскими показателями организма. При любом ухудшении твоя нейросеть должна будет послать сигнал в службу спасения и, если не возражаешь, ко мне.
– Нет, сэр, Не возражаю, сэр.
Раньше, на Круинти, этим же самым занималась кибераптечка, установленная в один из пяти моих нейрошунтов. За девять лет службы я так привык всегда, каждую секунду, быть под присмотром этого чуткого устройства, что и в голову не пришло возражать против установки слабого, но подобия.
– Отлично, - улыбнулся, продемонстрировав полный набор зубных имплантов, док.
– Файл уже у тебя. Там же мои рекомендации по препаратам и схемы их приема. Что же касается блокированных данных... Позволь задать нескромный вопрос? Как бы это сформулировать... Не было ли связано твое увольнение из ВКСС с каким-либо преступлением?
– Нет, сэр, - удивился я.
– Вот как?
– в свою очередь удивился Высоцкий.
– То есть, страховки тебя по решению Трибунала не лишали?
– Нет, сэр, - снова отказался я. И даже поделился своими планами по обращению в какую-нибудь юридическую контору с тем, чтоб стребовать причитающиеся мне деньги с финансового управления флота.