Глория. Капкан на четвертого
Шрифт:
Я слабо улыбнулась, понимая, что с такой кормилицей у любого аппетит отменным станет. Выбора у него не будет.
– Послушайте, Аглая, я вам и повару очень благодарна, и верю, что блюда очень вкусные. Но я действительно не привыкла много есть перед сном. Мой отец был мужчиной и воином. Наши э-э потребности в еде сравнивать несколько некорректно. Поэтому давайте договоримся на будущее, что ужин для меня должен быть легким. И вина я практически не пью, лучше чай. У вас ведь наверняка есть какие-нибудь полезные травяные сборы? Для бодрости, например, или еще что?
Тактика переключения
– Разумеется! У меня прабабка знатной травницей в графстве была.
– Вот и замечательно. Значит, давайте переходить на полезный рацион питания, – обрадовалась я и вполголоса добавила: – Мне совсем не хочется через пару месяцев стать похожей на лорда Дрюкля.
Аглая окинула меня быстрым оценивающим взглядом и хмыкнула.
– Как будет угодно, леди Глория. В таком случае, позвольте, я схожу за чаем.
Она поклонилась и вышла, а ужин… ужин остался. Весь такой ароматный и манящий. Вкусный!
Сглотнув, я обреченно вздохнула и потянулась к вилке. Пусть все и не съем, но попробую обязательно.
И попробовала! За полчаса надегустировалась так, что чай в себя заливала с большим трудом. А убирающая тарелки Аглая в этот момент выглядела абсолютно счастливой и, кажется, гордилась собой. Ну как же – уговорила-таки, накормила непутевую деточку!
«Нет, больше никаких тотальных дегустаций. Иначе организм и впрямь начнет принимать идеальную форму шара», – решила я и зевнула.
Вместе с ощущением чрезмерной сытости закономерно пришла и сонливость. Что ж, день был напряженным, и завтрашний, уверена, будет не легче.
Простившись с Аглаей, я быстро переоделась в ночнушку и забралась в кровать. Светокристаллы послушно погасли, погрузив комнату в сумрак, рассеиваемый лишь светом луны. Со стороны приоткрытого окна тянуло приятной прохладой. Ощущая непередаваемый уют мягкой постели и легкого одеяла, я снова зевнула и закрыла глаза, твердо намереваясь открыть их уже утром…
Не тут-то было!
Потому что ровно в этот момент откуда-то с улицы раздалось громкое, пронзительное треньканье!
«Какого?..»
Треньканье повторилось, а затем зычный голос распевно проорал:
– О, дева ясная! Позволь слух твой ублажить одой!
Дрюкль! Не может быть! Мне это кажется. Просто кажется!
– Отринь тенета сна ночного и словно горлица в окно… – голос прервался, перебитый особенно звонким треньканьем, и послышалась приглушенная ругань.
Я мысленно взвыла и натянула на голову подушку.
Не помогло. Голос ворвался в уши и через нее:
– О, выгляни в окошко, дева! Смиренно здесь, перед тобой, стою я, страхи ночные презрев!
Страхи он презрел! Вот гад! Сейчас будут ему страхи!
Скрипнув зубами, я поднялась с кровати и подошла к окну. Искренне хотела высказать ночному певуну много «хорошего», но, едва выглянула наружу, злость на Дрюкля испарилась сама собой. Напротив, я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос.
Молодой лорд был одет по всем канонам ночного соблазнителя. На нем был черный бархатный камзол и нахлобученный на голову берет с пушистым
Дрюкль был не один. Позади него стояло два человека, облаченных в темные плащи, так же с масками на лицах. Один из них держал лютню, а второй драматично скрестил руки на груди.
И почему же меня не покидает чувство, что я уже видела это раньше? Ой, а ведь точно! Это же сцена из популярного пару лет назад спектакля Сибиллы Промес. Как же там… «Лунный соблазнитель»!
Похоже, Дрюкль тоже видел этот спектакль и теперь намеревался частично его воспроизвести у меня под окном. Да только мне хотелось спать, а не спектакли посреди ночи разыгрывать!
– Послушайте, это, конечно, мило с вашей стороны, – крикнула я. – Но вы хоть знаете, который сейчас час?
– Конечно! Это время откровений и признаний! – тут же провозгласил Дрюкль. – Я выбрал ночь, чтоб душу перед вами приоткрыть, и вам о том поведают мои сонеты!
Он решительно топнул ногой. Человек с лютней выдал резкий аккорд, а затем начал наигрывать какую-то мелодию.
Сонеты? Да он издевается!
Однако высказать свое возмущение я не успела. Второй сопровождающий достал из складок плаща бумажный свиток и протянул Дрюклю. Лорд развернул его, откашлялся и зычно начал:
Воспрянь, любовь, не то сочтут,Что ты слабей, чем аппетит:Едва он утолен обильем разных блюд,Опять же разыграться норовит.Любовь, хоть ненасытна, но подчасМой взор от разнообразья мутноват;Но дух любви в дремоте не увязИ вновь мои глаза огнем горят.Стремлюсь рекою я быстрой стать,Промеж берегов твоих руслом лечь,Нагою тебя середь ночи ждать,Быстриной своею тебя увлечь.Человек с лютней выдал особенно торжественный пассаж, а меня перекосило. Это промеж каких берегов он там лечь вознамерился? И он что, хочет, чтобы я к нему голой посредине ночи бегала?! Дабы быстриной… Это вообще как? По-быстрому?
Ты Музой стала моею, ты поройЕдва ли не водишь моим пером,Но нынче, вдохновленное тобой,Иное перо прославится стихом.Вот и приехали. Сейчас, я так понимаю, мне прямо предлагают, гм, прославить «иное перо»?!
Дрюкль умолк. А я… я на всякий случай отскочила поглубже в комнату в надежде, что не увидев благодарного слушателя, он уйдет.
Увы – не ушел. Снизу донеслось какое-то шевеление и пыхтение. Я осторожно подкралась к окну и вновь посмотрела вниз. И едва не застонала.