Глоток страха
Шрифт:
— О! Вот тут ты, Дашка, попала в десятку! Именно этот вопрос не давал мне покоя. Это был последний пазл, без которого не складывалась картинка. Почему был убит бармен, понятно. Самохвалов буквально через несколько дней занял его место в кнайпе. Но рядом с телом бармена была найдена книжка. И рядом со второй жертвой, девушкой-студенткой, тоже была найдена книжка. Наконец, Веронику Абдулову он убил в тот момент, когда она была в солярии с сумочкой, как две капли похожей на книгу в дорогом окладе. Вначале казалось — убийца ненавидит книги. Но я быстро догадалась, что это он так наказывает
— Подумаешь! Тоже мне наказание! — фыркнула Сотникова. — Он что, такой интеллектуал, без книжек прямо жить не может?
— А я понял, в чем тут соль, — вмешался Андрей. — Ты, Даша, не учитываешь ситуации. Масса людей изо дня вдень в замкнутом пространстве. Чем они там заняты? Я не хочу обсуждать распорядок их дня, поскольку не знаю его. Но в одном уверен: для многих зэков книги — это возможность хоть ненадолго очутиться в другой реальности. Понимаешь?
— Ты прав. Книга в тюрьме совсем другая вещь, чем на свободе, — откликнулась Вера. — Я думаю, многим она заменяет беседу со священником.
— Ага, с психотерапевтом! — скептически скривила рот бизнес-леди.
— Скорее всего, именно так. У заключенных есть много времени, чтобы подумать. А книги этому процессу помогают.
—Ладно. Я не буду с тобой спорить. Ты — психотерапевт, тебе видней. Однако мне все же с трудом верится, что, читая Чехова или Гоголя, зэк всерьез начинает задумываться над тем, как он неправильно раньше жил, видите ли.
Вера не стала доказывать Даше свою точку зрения. Но она давно уже была убеждена, и ее убеждение строилось на практической ежедневной работе в клинике: искусство способно врачевать человеческую душу.
— Я понимаю твой скептицизм, Даша. И я не специализировалась на психологии зоны. Но, тем не менее, в деле «львовского вампира» ключевая деталь — это книга. Представь себе, что культура, или духовность, если хочешь, существует в нашем организме на биологическом уровне… Кстати, еще о книгах. Мне помогла такая не очень серьезная игра под названием «люди-книги». Я вообразила, что люди похожи на книги, и каждого из знакомых пыталась охарактеризовать. Решить, какая он книга. Эдик Ветров у меня был детской книгой, Кармен — сентиментальным романом, Олаф — романом историческим.
—А я? — спросила Лида.
— Ну конечно, подружка, ты — любовный роман.
— А я, а я?! — запрыгал на сиденье Андрей.
— Так, спокойно! Не буду больше никого определять, надоело. Вот Абдулов, помнится, у меня был боевик.
Действие с первой секунды, решительность и напор, но и примитивность сюжета…
— Ну а ты сама? — усмехнулся Двинятин. — Хочешь, скажу? Ты — Вера Лученко, человек-детектив. Загадочен и таинствен… Ой, не щипайся! На самом деле человек- детектив любит симметрию, чтобы на все разгадки нашлись отгадки, на все вопросы —
Друзья рассмеялись.
— Вот что мне странно, — сказала Лида. — Маньяк сбежал. Спрятался во Львове. Устроился барменом, убив предыдущего работника. Какая-то страшная логика в этих поступках есть. Но дальше, дальше-то что? Зачем нужно было убивать других людей? Удрал из тюрьмы — сиди тихо и не высовывайся. Почему он снова взялся за старое? Да еще книги эти оставлял. Как знак какой-то? — Актрису передернуло от представленной картины.
— Пойми, книга для него не просто предмет, а та ценность, которой его в заключении намеренно лишали. Этими преступлениями он как бы кричит: «Вы не удовлетворили мое прошение о смертной казни? Тогда я снова буду вас убивать! Вы отказали мне в книгах? Я накажу всех, кого встречу с книгой в руках! Пусть книга станет для вас смертельно опасной!»
Они помолчали.
— Не устала, Верунь? — спросил Андрей.
—А что? Есть еще вопросы?
— Есть! — вспомнила Завьялова. Она даже вскочила от возбуждения. — Как ты сумела тогда, на Эльзином показе, справиться с Черным Абдуллой? И как нашла сумочку, а? Давай, признавайся!
— Помнишь сказку про аленький цветочек? Там были красавица и чудовище. Я как увидела Абдулова с его женой, как он на нее смотрит — сразу поняла, что они из этой сказки…
— Верка, не издевайся!.. — надулась Лида. — Ничего не понимаю.
— Ну, он чудовище. Огромный и грубый, всемогущий и свирепый. А она — красавица и любит его. И в благодарность за эту любовь он к ней испытывает нежность. Все для нее может сделать. Она, я уверена, любую вспышку его ярости могла остановить. То есть, по сути, управляла им.
— Ой, поняла! — завопила Лидия, хлопая в ладоши. — Фильм «Кинг-Конг»! Там эта гигантская горилла тоже таяла от любви к девушке! И ее звали, когда надо было чудовище остановить.
— Ну вот, видишь. Стоило мне Абдулову сказать слова-пароли «сумочка», «Вероничка» — как он ослабевал, таял и подчинялся женскому нежному началу… А сумочку нашла элементарно. Ее Миркин спрятал.
— Ну да?! Как догадалась?
— Элементарно, Ватсон. По спине Рудольфика. — Вера получила удовольствие, наблюдая, как у слушателей округлились от удивления глаза. — Объясняю для необразованных. Он был в тонком джемпере поверх рубашки. И если с лицом он справлялся, то спина его полностью выдавала. Мышцы напрягались. В общем, поверьте, наше тело умеет разговаривать не хуже языка.
— Значит, теперь воров по спинам будут вычислять? — улыбнулась Сотникова. — Если уж ты по спине можешь, то…
— Не так в лоб. По спине я поняла, что он имеет отношение к исчезновению сумки. Почему все остальные расслаблены, а Миркин нервничает? На воре шапка горит. Я предположила, что он взял и спрятал. Потом, это мог сделать только свой, во время аукциона или показа, так? Где ему спрятать, если он никуда из бутика не выходил? Только в офисе. Мы с ним займи в офис, и первый его взгляд был на гримировальный столик. Почему? Потому что именно там он припрятал сумку.
— Зачем же такие сложности? — спросил Андрей.