Глубина моря

Тор Анника

— Моего жениха зовут Ион, — сказала Ирья. — Он норвежский беженец.

Девушки какое-то время говорили о войне.

— Теперь они держат нос по ветру, — сказала Ирья. — Шведское правительство. Пока немцы побеждали, они им кланялись. А теперь все понимают, что победа за союзниками, и все резко поменялось. Надо быть на стороне победителей.

Наконец Ирья посмотрела на часы и сказала, что Ион может прийти в любой момент. Штеффи поняла, что пора уходить. Она поблагодарила за кофе и встала. Ирья проводила ее до двери и протянула руку. Они серьезно пожали друг другу руки,

как взрослые.

— Прощай, — сказала Ирья.

— Прощай.

Глава 15

Всреду утром Хедвиг Бьёрк встретила Штеффи в коридоре. Ей не нужно было ничего говорить; лицо учительницы светилось от радости и говорило само за себя.

— Они согласились, — сказала она и обняла Штеффи. — Они согласились! Я просто хотела сообщить тебе. Обсудим это позже.

Радуясь, Штеффи успела заметить, что некоторые девочки косо смотрели на нее. Были такие, кто думал, что они с Хедвиг Бьёрк слишком хорошие друзья. Что Хедвиг Бьёрк выделяет ее. Что Штеффи не заслужила свои высокие отметки по предметам Хедвиг Бьёрк.

Началась перемена на завтрак, и Хедвиг Бьёрк попросила Штеффи спуститься с ней в учительскую. Она рассказала, что комитет помощи обещал продлить содержание Штеффи еще на два года, но сумма будет меньше, чем сейчас.

— На питание хватит, — сказала она, — а деньги на карманные расходы тебе придется зарабатывать самой. Если хочешь, я найду тебе к осени учеников. Ты ведь сможешь помочь школьницам с математикой и немецким — почему бы и нет?

Хедвиг Бьёрк хитро улыбнулась.

— Я так рада за тебя, — сказала она. — И тому, что мы будем общаться все лето.

— Ты не будешь встречаться сегодня вечером с Верой? — спросила Май, после того как они поужинали, помыли посуду и сделали уроки. — Ведь сегодня среда.

— Нет, — коротко ответила Штеффи.

Май посмотрела на нее, словно ждала объяснений, но их не последовало, и она сменила тему разговора.

Май ушла на свое собрание в молодежном клубе, а Штеффи собрала вещи с субботнего вечера: платье Веры, ее бюстгальтер, порванные шелковые чулки и туфли со сломанным каблуком. Она отыскала коричневую оберточную бумагу и завернула в нее одежду.

Завтра у Веры свободна вторая половина дня, и Штеффи возьмет сверток с собой в школу. После школы она позвонит в квартиру хозяев Веры и попросит передать ей сверток. Если никого не будет дома, она просто оставит вещи у двери.

Сложность заключалась в том, как вернуть свою одежду и прежде всего туфли. Уже четыре дня она ходила в зимних ботинках. Было жарко и тяжело, и Штеффи заметила, что прохожие смотрят на нее.

Она совершенно не знала, как правильно поступить.

Но Штеффи не пришлось идти к Вере. На следующий день она вышла из школы и увидела, как у ограды сверкнули рыжие волосы. Вера стояла, держа в руках почти такой же сверток.

— Штеффи! —

крикнула Вера и помахала рукой.

Штеффи подошла к ней. Она чувствовала себя скованно и беспокойно.

— Ты не пришла вчера вечером, — сказала укоризненно Вера. — Я ждала тебя несколько часов.

Штеффи вскипела.

— Ты думала, я приду? — прошипела она. — После того, что случилось в субботу? Вот, возьми свои вещи. Чулки испорчены, и туфли.

Один пакет она сунула Вере, а другой вырвала у нее из рук.

Вера выглядела пристыженной.

— Мне так жаль, — сказала она. — Пойми, я не хотела, чтобы так получилось. Пожалуйста, выслушай меня. Совсем недолго.

— Нет, — сказала Штеффи.

— Пожалуйста, — снова сказала Вера. — Штеффи, не делай так. Ты… ты мой единственный настоящий друг.

Штеффи посмотрела на Веру. Ее зеленые глаза были полны слез.

— Недолго, — сказала Штеффи.

Они отправились к парку вокруг Пруда Белых Лилий. Штеффи подумала, что они выглядят комично — две девочки с одинаковыми свертками в руках.

— Я никогда бы не подумала, — сказала Вера, — что Бенгт… Он всегда казался таким вежливым и хорошо воспитанным. Я думала, вы посидите на веранде, помечтаете, может, немного поцелуетесь или прогуляетесь под луной. Я и правда не думала, что он на тебя набросится.

— Он сказал, что девушки, которые уходят с парнями посреди ночи, должны пенять сами на себя, — сказала Штеффи.

Собственный голос показался ей грубым, словно слова застревали в горле.

Вера вздохнула.

— Должно быть, он еще больший идиот, чем я думала, — сказала она.

— А ты сама?

Вера резко остановилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Думаешь, мы не слышали, чем вы там с Рикардом занимались?

— Штеффи, — сказала Вера, — я…

— Часто ты так делаешь? Прыгаешь в постель с первым, кто понравится на танцах?

— Что ты обо мне думаешь? — возмущенно сказала Вера. — Разумеется, нет. Это было впервые.

Штеффи растерялась. Кое-что она не понимала, что-то не сходилось.

— Ты влюблена в него? В Рикарда?

— Ясное дело, — ответила Вера.

Она посмотрела на Штеффи. Взгляд ее зеленых глаз был умоляющим. Губы слегка дрожали.

— Ты не веришь мне, Штеффи?

На Веру невозможно сердиться. Как и много раз прежде, злость схлынула. Штеффи сунула пакет под мышку и взяла Веру под руку.

— Жаль, что так вышло с чулками, — сказала она.

— Ничего, — сказала Вера. — Скоро в Руте закончится сезон, и тогда танцам конец.

— В одном я уверена, — сказала Штеффи. — Я больше никогда не пойду туда.

Дома на коврике в коридоре лежала почтовая карточка.

«Терезиенштадт, 10 апреля 1943

Штеффи!

Сегодня вечером мама должна была петь Царицу Ночи. Но вчера все культурные мероприятия отменили.

Мы чувствуем себя хорошо и постоянно думаем о вас с Нелли.

Папа».