Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
Но она права. Идеальные условия для первого вмешательства неотвязников Анне. Пора проявить щедрость. Нау улыбнулся:
— Отлично, дамы и господа. Вы меня убедили. Анне, распорядись передать один ключ. Думаю, старший пилот Синь подскажет время нужной сессии. Присвоить этой операции временный приоритет на следующие сорок килосекунд и ретроспективно на предыдущие сорок. — Таким образом Ляо, Синя и остальных получится отмазать.
Особой радости они себе не позволили, но Нау почувствовал прилив энтузиазма и искренней благодарности, когда петиционеры поднялись и вылетели из комнаты.
Киви полетела было за ними, потом вернулась и поцеловала Нау в лоб.
— Томас, спасибо.
И исчезла за дверью.
Когда это произошло, Томас Нау развернулся к единственному оставшемуся в комнате человеку — Калю Омо:
— Не спускайте с них глаз, вахтсержант. Полагаю, у нас теперь все значительно усложнится.
Во время Великой Войны Хранкнеру Аннерби случалось не спать под огнем несколько дней подряд. В эту ночь он себя чувствовал и того хуже. И одному Господу ведомо, насколько тяжелей пришлось генералу с Шерканером. Как только телефонную связь наладили, Аннерби угнездился на совместном командном посту вниз по коридору от сотрудников разведки. Он координировал действия городских копов и ищеек Андервиль, пытаясь отследить ширящиеся по городу слухи. Генерал то появлялась, то исчезала — на вид собранная, энергичная. Но Аннерби понимал, что его бывшая начальница держится из последних сил. Она перерабатывала, стараясь управлять всем и на высших, и на низших уровнях. Да блин, она и сейчас уже три часа как с одной из полевых групп.
Однажды он зашел посмотреть, как дела у Андерхилла. Шерк торчал в лаборатории обработки сигналов, у вершины холма. В его облике, точно злокачественные пятна, Аннерби мерещилась вина, затмевавшая счастливый дух гения, с каким Андерхилл обычно набрасывался на новую интересную задачу. Паучара работал как мог, пытаясь заменить энтузиазм ожесточенностью. Он метался между рабочими станциями, подбрасывая в топку все, что у него было. Но Аннерби его действия ничего не говорили.
— Хранк, дело в математике, а не в технике.
— Угу, теория чисел. — Это сказал унылого вида постдок, чью лабораторию они кооптировали. — Мы прослушиваем… — Он снова согнулся над терминалом, утонув в таинствах прикладного програмирования. — Мы пытаемся взломать шифр перехваченных сообщений.
Вероятно, постдок имел в виду фрагменты сигналов, исходивших из Принстона сразу после похищения. Аннерби заметил:
— Но мы даже не уверены, от похитителей ли это. — «А на месте шифровальщиков Клана я бы воспользовался одноразовым блокнотом вместо обычного ключа».
Джейберт, или как его там, лишь пожал плечами и вернулся к работе. Шерканер тоже ничего не сказал, аспект у него был опустошенный. Он делал все, что мог.
Поэтому Аннерби сбежал обратно на командный пост, где мог тешить себя хотя бы иллюзией продвижения поисков.
Смит вернулась через час после рассвета. Быстро, нервически резкими движениями пролистала пестревшие отрицательными результатами сводки.
— Я Белгу оставила в деловом центре с местными копами. Черт, у нее комм не лучше, чем у этих.
Аннерби поскреб глаза, тщетно пытаясь добиться полировкой того, что мог дать лишь хороший сон.
— Боюсь, что полковник Андервиль не любит слишком навороченной аппаратуры. — В любом другом поколении Белга была бы на своем месте. В этом же… ну, не у одной Белги Андервиль возникли проблемы с вызовами, брошенными новой эпохой.
Виктория Смит сползла по насесту поближе к своему старому сержанту.
— Но она берет на себя часть нашей работы. А что от Рахнера?
— Он в полевом разведцентре. — На самом-то деле молодой майор не слишком доверял Аннерби.
— Он уверен, что операция проводится исключительно силами Клана. Не знаю. Они… ну, ты в курсе, что музейный служитель из традов? И что паучара, который дежурил у входа на музейный склад, исчез… Белга выяснила, что этот субчик тоже традиционалист. Думаю, тут и местные трады замешаны по самые плечи. — Голос ее был мягок, почти рассудителен. Впоследствии, много-много позже, Хранкнер вспомнит, что, когда генерал говорила таким тоном, у нее обычно все лапы были поджаты.
К несчастью, Хранкнер Аннерби думал в тот миг о своем. Он всю ночь просматривал сводки и глядел в ветреную тьму. Он всю ночь молился стылым земным глубинам за маленькую Викторию, Гокну, Брента и Джирлиба. Он грустно протянул, в общем-то говоря сам с собой:
— Я видел, как они растут, превращаются в нормальных пауков, которых все бы полюбили. У них и вправду есть души, оказывается.
— Это ты о чем? — Он так устал, что даже внезапная резкость тона Виктории не насторожила его. Много лет после этого дня он перебирал в памяти мельчайшие детали разговора, стараясь представить, что было бы, пойди беседа по иному пути, в обход катастрофы. Но в тот миг он не ощутил, как надвигается на него безнадежное будущее, и вякнул:
— Не их вина, что они пришли в мир вне фазы.
— И не их вина, что мои сомнительные современные взгляды их убили? — Голос Смит перешел в режущее волоски шипение. Тут даже до Аннерби, в плену печали и усталости, дошло: что-то не так. Он увидел, как генерала бьет истерическая дрожь.
— Нет, я… — Но он уже опоздал.
Смит вскочила на все ноги и хлестнула его, как бичом, выставленной вперед длинной рукой по голове.
— Пошел вон!
Аннерби отшатнулся. С правой стороны зрительного поля полыхнула слепяще-клетчатая вспышка агонии. Остальными глазами он видел, как пятятся, шокированные и удивленные, офицеры и их адъютанты.
Смит надвигалась.
— Трад! Предатель! — Руки ее с каждым словом бичевали его, причиняя труднопереносимую, убийственную боль. — Ты долгие годы притворялся моим другом, а сам исподтишка насмехался и ненавидел. Хватит! — Она остановилась, прекратив пытку, и утянула руки обратно по сторонам. Хранкнер знал, что она совладала с яростью и то, что сейчас доведется ему услышать, будет сказано обдуманно, холодным и взвешенным тоном. Поэтому слова Смит ранили его даже больше, чем рубец поперек глаз. — Собирай свои моральные ценности и убирайся. Немедленно.